Черный торт

К тому времени ей будет совершенно ясно: если ее мама и папа все эти годы лгали ей относительно ее происхождения, то лишь из любви, или от страха, или от того и другого вместе. Потому что при получении письма именно эти чувства нахлынули на Марбл и заполнили каждую клеточку ее тела. Любовь к родителям, страх перед тем, что она может узнать, что может почувствовать. Да, в основном страх.

Ведь независимо оттого, что в ее жизни всегда присутствовали папа и мама, которые любили и баловали свою дочь, помогали ей осуществить мечты юности, в душе Марбл не утихал смутный ропот – он гнездился где-то глубоко и с годами звучал все громче. Внутри занозой сидело ощущение, что кто-то много лет назад мог решить, будто малышка Мейбл не стоит любви и заботы.

Когда родился ее сын и одутловатое личико новорожденного начало принимать более четкие очертания, сомнения Марбл по поводу своей родословной только усилились. Его красноватая, испещренная жилками кожа постепенно приобрела ровный темно-оливковый оттенок, и у него отросли мягкие пышные волосы.

– Твой внук ничуть не похож на тебя, правда, мама? – однажды язвительно выпалила Марбл.

– Нет, не похож, дорогая, – ответила мать. – Ты сейчас держишь на руках маленького итальянского мальчика, вот в чем дело.

Это могло бы стать весомым аргументом, не будь муж Марбл блондином с бледной кожей. Когда ее сын Джио достиг подросткового возраста, единственное, что проявилось в нем с отцовской стороны, был его веснушчатый нос.

Отправив Джио в пансион в Британии, Марбл продолжала жить за границей бо́льшую часть года. Она боялась, что, если будет проводить много времени с отцом и матерью, они заметят в ее глазах растущее сомнение. Она не раз касалась этой больной темы, замечая, что родители не расположены обсуждать возможность ее появления на свет в другой семье.

Иногда Марбл чувствовала себя глубоко обиженной. На других. Глядя, как у мамы с папой с возрастом истончаются руки и сутулятся плечи, она испытывала чувство вины. Сына она считала самым прекрасным даром в своей жизни. Наверное, родители чувствовали то же самое по отношению к ней. Должно быть, волновались, что могут потерять ее. Как будто это было возможно.

Или все же было?

Сейчас

Миссис Беннет

Б и Б, вы, наверное, думаете, что по прошествии пятидесяти лет я могла бы уже смириться с мыслью, что никогда не найду своего первого ребенка, но это не так. Точнее говоря, мне было особенно трудно жить с этим после смерти вашего отца, когда я чувствовала себя такой одинокой. Как вы знаете, мне было так плохо, что я взяла свой борд, поехала на мыс и едва не сломала себе шею. Глупо, понимаю, но не могу сказать, что бесконечно сожалею о своем поступке, – ведь, как ни странно, именно несчастный случай привел меня к вашей сестре.

Не окажись я в больнице, после чего мне назначили обследование, я вряд ли узнала бы так скоро о своей болезни. В те дни я еще чувствовала себя хорошо. Так что, если бы врачи не начали химиотерапию и я однажды не осталась бы дома, сидя перед двумя флаконами пилюль и имея силы лишь на просмотр видео на компьютере, вы могли бы не услышать мою историю целиком.

Б и Б, вы знаете, что я делаю эту запись, потому что не надеюсь прожить долго. Не буду лгать, мне тяжело уходить так рано. Но за этот краткий промежуток времени, начиная с того дня, когда у меня возникла дурацкая идея покончить с собой, мне довелось испытать счастье, которого хватило бы на всю жизнь. А теперь я хочу поделиться им с вами.

Чайот