Черный торт

В Италии Бенни влюбилась в новый город, в другую женщину и примерила на себя образ того человека, которым могла бы быть. Она думала, что ответом на то, что ее итальянская возлюбленная называла «disagio» – «дискомфорт», могло быть решение остаться здесь, за границей, чтобы удаленность от родного города сделала менее заметной пропасть, пролегавшую между ней и ее родными. Но дискомфорт Бенни преследовал ее.

Однажды она ужинала с интернациональной группой носителей английского языка. Все эти люди были «знакомые знакомых». Они весело и шумно устраивались за общим столом, вдыхая доносящиеся из кухни ароматы и обсуждая названия блюд из меню, и тут кто-то спросил:

– А откуда ты родом?

– Я? – переспросила Бенни. – Из Калифорнии.

Даже несмотря на то, что перед поездкой в Италию Бенни переехала из этого штата в другой, она в душе прежде всего оставалась девчонкой из Калифорнии. Она привезла бы с собой калифорнийский паспорт, существуй такая штука. Поправка: из Южной Калифорнии. Потому что это разные понятия.

Но прежде чем она заговорила о своих родителях, кто-то вылез со словами:

– Бенни родом из Вест-Индии.

Почему другие люди всегда отвечают за нее на этот вопрос? За Бенни, которая и во Флориде-то никогда не была, а тем более на островах? Да и кто в наше время говорит «Вест-Индия»?

– А ты? – не желая вдаваться в подробности, спросила Бенни у другой соседки по столу. Она хотела переключить внимание с себя на кого-то другого.

Женщина, ответившая за Бенни, рассмеялась над ее вопросом:

– Она американка! Не видишь, что ли? Взгляни на эти светлые волосы.

Бенни машинально прикоснулась к своим волосам, к мягким темным завиткам у висков.

Три недели спустя, после размолвки со своей итальянской возлюбленной, Бенни решила, что по окончании курса обучения вполне может вернуться домой. В конце концов, она уже не ощущала большой разницы между жизнью в Европе и пребыванием дома.

Разумеется, Бенни начала забывать, что прежде всего привело ее за границу. Скорее не кулинарная школа, а потребность дистанцироваться от семьи. Потому что легко забыть о каких-то там неурядицах, когда тоскуешь по дому. Оглядываясь назад, Бенни думает, что бо́льшую часть своей взрослой жизни жаждала снова оказаться дома, а теперь, наконец вернувшись, чувствует, что ничто и никогда не было таким, как она полагала.

Мать Бенни ушла навсегда во многих смыслах этого слова, и единственное, что осталось от матери, – это записанный в аудиоформате голос, который не устает доносить до Бенни это послание.

Миссис Беннет

Бенедетта, ты пишешь, что сомневалась, пойму ли я, почему ты не говорила о своих проблемах, но я, разумеется, понимаю. Насилие влияет на жизнь большего числа людей, чем нам хочется думать. И поэтому многие из них вынуждены молчать, а это, в свою очередь, тоже может поменять чью-то судьбу. Когда я забеременела твоей сестрой, все произошло помимо моей воли, и никто из моих близких не знал об этом буквально до сих пор. И мне пришлось сделать так, чтобы и она не узнала. Отчасти поэтому я поддалась уговорам отдать ребенка.

И мне было очень стыдно. Все случившееся явилось для меня полной неожиданностью. В Эдинбурге я считала, что устроилась в хорошую компанию со щедрым работодателем. Я полагала, что мне ничто не угрожает. Позже меня одолевали мысли: «Что я сделала не так? Чем навлекла на себя беду?» Но эти вопросы были неуместны. Подобные вопросы всегда неуместны, когда кто-то намерен причинить нам боль. Но мы все же задаем их, и они тяготят нас. Они могут сокрушить нас. К счастью, тогда я поняла, что мне просто надо уволиться.