Черный торт

После смерти вашего папы мне больше не надо было беспокоиться о том, что он подумает, но каждое утро, глядя в зеркало, я погружалась в сомнения. В глубине души я понимала, что загнала себя в тупик желанием всегда поступать по-своему, отказом принимать свою жизнь такой, какой она виделась другим людям. Много времени ушло на то, чтобы перестать тешить свое самолюбие.

И это заставляет меня подумать о тебе, Бенедетта. Понятно, что мы с отцом могли вызвать твой протест, фактически поставив тебя перед выбором: либо оставаться собой, либо получить нашу поддержку. А ты, Байрон? Неужели мы вынудили тебя идти у нас на поводу – хотя это означало бросить сестру на произвол судьбы, – потому что ты чувствовал, что иначе не получить родительского одобрения? Наши намерения, поверьте, были очень далеки от такого поворота событий. Мы так сильно любили вас обоих и ценили вас настолько высоко, что нам и в голову не приходило, будто вы можете в этом сомневаться.

История про рыбу

Байрон тихо посмеивается. Теперь, когда поминальная служба позади, у него отлегло от сердца. После вчерашнего наплыва гостей они с Бенни наконец-то одни в кухне, и он чувствует, что без смущения может переходить от печали к смеху и обратно.

– Что такое? – спрашивает Бенни. – Что?

Байрон достает из раковины форму для запекания с изображением рыбы на дне. Дослушав последнюю часть маминой записи, Байрон и Бенни приготовили для мистера Митча поздний завтрак, выложив на блюдо несколько оставшихся порций еды. Мистер Митч сейчас в гостиной раскладывает бумаги для последующего обсуждения. Он говорит, что уже отправил электронное письмо сестре Байрона и Бенни.

Им приходится учиться произносить это вслух. Наша сестра.

– Рыба! – Байрон давится от смеха. Он показывает Бенни керамическую форму изнутри. На дне изображена рыба. – Помнишь рыбу?

– Рыба! – вторит Бенни, сгибаясь пополам от хохота.

Озеро Кастаик. Бенни восемь, Байрону семнадцать. Их с Тихоокеанского побережья повезли внутрь материка порыбачить на искусственном водохранилище. Мать называла этот план смехотворным, но в итоге им все понравилось. Вокруг зеркальной водной глади – поросшие кустарником холмы. До этого дня младшие Беннеты не представляли себе, что вода может быть такой спокойной.

У них были заброшены две удочки, и через какое-то время отец с криком «Поймал, поймал!» дернул вверх удилище. Из воды вылетел большеротый окунь, засверкав на солнце чешуей и с размаху шлепнув маму по лицу.

Элинор пронзительно вскрикнула, замахав руками и отталкивая мужа.

«О-о! Ты испугалась маленькой рыбешки? – воскликнул Берт Беннет. Сняв рыбу с крючка, он бросил ее в ведро. Он смеялся. – Перестань, милая, не сходи с ума».

Нет, не «милая». В тот день отец назвал маму Кови[34]. Байрон точно запомнил это обращение, но лишь тридцать лет спустя оно обрело смысл. Тогда ему показалось, что папа оговорился. Но два дня назад Байрон узнал, что так звали женщину, а именно – его мать. Ему и сейчас слышится, как отец произносит: «Перестань, Кови…» Это насмешило Байрона.

Ну а мама бросила на отца хмурый взгляд, схватила ведро с бьющейся рыбой и, опрокинув его, выпустила рыбу в воду.

«О-о! – закричал отец. – Это была моя рыба!»

«Уже нет», – ответила мать.

Байрон и Бенни хохотали до слез.

«А вы, оба, успокойтесь», – сказала мама, но они засмеялись пуще прежнего.

На следующее Рождество отец в качестве шутки подарил маме эту керамическую форму, и мама часто ею пользовалась. Она готовила в ней запеканки, картофельный гратен, иногда даже кофейный кекс, правда рыбу – никогда.

Байрон и Бенни продолжают тихо посмеиваться, утирая выступившие слезы. Бенни протягивает руку, берет у Байрона «рыбную» форму и насухо вытирает ее полотенцем. Она смотрит на него, их глаза так похожи. Улыбнувшись ей, он обнимает ее, а она начинает плакать.

Рецепт

Оставшись одна в кухне, Бенни собирается изучить содержимое крайнего верхнего ящика. Его приходится трясти и дергать, иначе не выдвинешь. Это единственный способ открыть ящик – способ, оставшийся неизменным за прошедшие годы.