Черный треугольник

– Мог. Очень даже мог, – азартно потер руки Гуру, заразившийся азартом поиска.

Я задумчиво поглядел на фотографию хирурга Яцковского. А ведь и правда – было в нем что-то не от мира сего…

Глава 33

С новостями я сунулся к Раскатову. Но тот меня отослал жестом руки со словами:

– Позже, Сашок. У нас тут наступление!

Действительно, в его кабинете толкался народ из соседнего отдела. Как я понял, они едут громить ячейку «Партия народа», пустившую корни на государственном заводе сельхозтехники имени Розы Люксембург. Заседание подполья должно было состояться непосредственно на предприятии, притом в ночную смену. Потом планировались обыски, задержания по адресам. Это и правда весьма походило на войсковое наступление. Нужно сокрушить противника одним ударом со многих сторон и по всем направлениям, чтобы не дать перегруппироваться и отступить. Вот и гудел растревоженный улей в кабинете начальника. А в переулке рядом с постпредством выстроились грузовики с бойцами войск ОГПУ.

Я бродил, как рысь в зоопарке, от стены к стене кабинета. И костерил себя последними словами. Тоже мне, сотрудник ОГПУ. Какие главные заветы моей профессии? Быть бдительным и не верить никому, потому что у этого «никого» может быть не лицо, а маска, за которой скрывается истинная вражеская личина. И ведь все так и получилось. Не разглядел маску, проспал врага. Хотя он просто ломился в мое пространство. Нужно было лишь свести концы с концами. При убийстве старообрядца в Нижнереченске Яцковский был? Был. Из области выезжал постоянно? Выезжал. Информацию о расследовании имел? Пусть косвенную, но имел. Был достаточно развит физически. Обладал оккультными знаниями, а также идеально знал анатомию, что весьма полезно при жертвоприношении. Знаком со всей верхушкой города, в том числе и с сотрудниками ОГПУ, и со мной, который ведет дело. И главное, это он и никто другой так ненавязчиво подставил мне глубоко больного шизофреника Хомичева. Уверен, он же его и индуцировал, вложив в дырявую голову мысли о Треугольнике.

Зажглись фонари на проспекте. Скоро их погасят – экономят электричество. А я, замучившись метаться, уселся за рабочий стол. Лампа с синим абажуром отбрасывала причудливые тени. Я смотрел на телефон, ожидая, что он зазвонит и Раскатов вызовет меня. Вызовет обязательно – он такие вещи никогда не забывает. Если не вызывал, значит, они все еще готовили акцию.

Постепенно растерянность и злость отступали. Ну да, я опростоволосился. Но сам же и реабилитируюсь, открываю новые перспективы. Во мне просыпалась жажда деятельности, неукротимая и бурная, разгорались азарт и интерес. Почему я такой дурной и ветреный? Ну так возраст. Молодость – это время искреннего удивления миром. И она еще бурлила во мне. Все казалось таинственным и достойным открытия и изучения. И пьешь жизнь, как пьянящее вино. Наверное, когда-нибудь я стану, как бесконечно уважаемый мной Раскатов, запертый в своем стареющем теле и в ржавых, но очень крепких тюремных прутьях богатейшего жизненного опыта. Ему уже мало что интересно. Он живет долгом и убеждениями, которые его костяк. И просто упрямо и устало выполняет заложенное начертание.

Я вздрогнул, услышав шаги в коридоре. Кого это черт по нашему этажу носит в такое время?

Шаги замерли у моей двери, и мое сердце тревожно сжалось. Когда живешь среди кошмаров, то кошмар может в один прекрасный момент заявиться и к тебе. Я напрягся, и рука невольно потянулась к ящику стола, где лежал мой верный и видавший виды «наган».

Дверь толкнули, и она распахнулась. На пороге возник Рощин. Легок на помине! От сердца отлегло. Да уж, тут быстро параноиком станешь.

– Что, тоже не отдыхается? – спросил я. – О деле все печалитесь, Лев Иванович?

– О нем, родимом, – кивнул Поп. – Я только что от Славова. Наш мистик поведал мне, что вы что-то нашли. И я не ошибся, надеясь застать вас на рабочем месте. Поделитесь вашим волнительным открытием?

– Поделюсь. – Я ткнул в лежащую на столе фотографию.

– По-моему, здесь эксперт Яцковский?

– Он же, скорее всего, наш фигурант.

Я расписал всю ситуацию в подробностях. Поп слушал очень внимательно, иногда кивал. Но не задал ни одного вопроса. Потом подытожил:

– История красивая. Литературно изложено вполне профессионально. Звучит веско. Одно плохо – совершенно бездоказательно.

Мне оставалось только согласно кивнуть. Действительно, на основании этих умозрительных выводов никто не даст нам арестовать известного на всю область врача. Да и при аресте не факт, что он что-то скажет или мы у него что-то найдем. Так что близок горизонт, да не дойдешь.

– Надо нам выманить его, – объявил Поп. – На наживку привлечь.

– Никак мои мысли читаете с помощью отвара из сушеных лягушачьих лап? – хмыкнул я.

– Идеи витают в воздухе, – отозвался Рощин.

– Только не все их могут поймать… Как выманивать будем? Что за наживка?

– Ну это же очевидно, друг мой, – улыбнулся Поп. – «Бесова книга». Ради нее Треугольник готов на все.

– Вот не понимаю, что в ней такого? – покачал я головой. – Там заклинания, молитвы, призывы?