Черный вензель

– Ты сядь-ка на подоконник и слушай в оба уха. В общем, после беседы с тобой я всерьез задумался. Припоминать стал. Конечно, про первенцев никогда особо не болтали, тема уж больно скользкая. Но интересовались, само собой. Ученые умы из других отделов ходили посмотреть на детей, порасспросить о них у тамошних светил. Ну и до нас, простых работников швабры и пылесоса, кое-что доходило. Теперь же все иначе. Северный коридор засекречен так, что таракан туда не проползет. На всех проходах пароли, браслеты никакие не действуют. Вот тут меня любопытство разобрало…

Сталкер Вася от волнения весь подергивался, как на шарнирах, пока говорил. Потом подышал глубоко, стараясь овладеть собой, и попытался усесться на окно рядом с Эдуардом, однако из-за маленького роста две первые попытки не удались. На третий раз Редкий подхватил его под мышки и собственноручно взгромоздил на подоконник. Санитар не обиделся – кажется, даже не заметил ничего, так был взбудоражен.

– Конечно, слухами земля всегда полнится, и Институт – не исключение. Правда, толком никто ничего не знает, а рассказы все больше на страшилки похожи. Поговаривают, что теперешние дети – не чета прежним. Прежние были тихие, а эти – дикие, неуправляемые, и способности у них открываются раньше, но тоже другие – жуткие, опасные. Якобы год назад погибли в том отделении разом несколько человек. Профессора после такого хотели эксперимент немедленно прекратить, ребят ликвидировать, им не впервой. Но пришлось спросить разрешения у спонсоров. А те сказали: даже не думайте, нам и такие сгодятся, продолжайте. Тогда и были приняты меры безопасности. Вот так-то.

Редкий пытался осмыслить сказанное, ерзал на подоконнике. Что тут придумки, что – истина? Больше похоже на страшную историю от начала и до конца.

– Значит, никак невозможно туда попасть и проверить? – спросил осипшим голосом, а в глубине души был рад, что сейчас услышит подтверждение: нет, никак.

Но вышло иначе.

– Кто сказал? – вроде как удивился санитар.

– Так ты же, Вась, и сказал. Мол, таракан туда даже не проникнет.

– Так то таракан, – его приятель издал презрительный смешок, – а то сталкер Василий. Я, между прочим, неделю бился над этой проблемой и проложил-таки маршрут прямо к клеткам, где детишек держат.

Ошеломленное молчание. Вася разочарованно вздохнул, покосился на замершего Эдуарда.

– Ты-то, конечно, не захочешь. Оно и понятно, дело уж слишком опасное, куда тебе на него с одним глазом идти. Но мне хоть рассказать кому будет, когда вернусь, и то радость.

– А если я скажу, что готов идти вместе с тобой, что тогда? Проведешь? – Эдик сам не поверил, что только что сказал эти слова. Но отступать было поздно.

– Серьезно, что ли? – Маленький санитар возликовал, расцвел на глазах. – Ну, где один пройдет, там и двое. Но смотри, я предупредил: риск большой имеется.

– Не надо мне про риск. Когда пойдем?

Редкий соскочил на пол, всем своим видом показывая, что готов выдвинуться прямо сейчас, хотя на самом деле ничего такого не чувствовал. Сердце колотилось так, словно взывало к его благоразумию. Эдик даже не знал, чего боится больше: погибнуть в ходе опасного путешествия или быть пойманным и изгнанным из Института все так же с одним глазом.

Василий помолчал немного, окинул его оценивающим взглядом и жарко выдохнул:

– Сегодня. В полночь. Если не передумаешь, будь тут в это время, понял?

– Я понял. Буду.

Радовало только одно – в эту ночь после ухода Эллы ему все равно не удалось бы уснуть.

Маго дождался вожделенного момента, когда Зимина на всех своих страницах начала взахлеб рассказывать, как давала показания против «опасной тихушницы из восьмого» – так она в своих постах называла Вику – и с каким сочувствием и негодованием внимали ей полицейские. С превеликим удовольствием он выложил у себя пост с фотографиями Златы и записью голоса Зиминой, а потом радостно наблюдал, как растет число репостов и изумленных комментариев. На последние он не отвечал, решив, что все уже сказано, остальное люди сами додумают. Через час ему позвонили из отделения полиции, вежливо пригласили заехать к ним в сопровождении кого-то из родственников и ответить на пару вопросов.

Угушев поехал с бабулей и даже побывал на чем-то вроде очной ставки с Зиминой. Девица сперва орала и обвиняла его во лжи, потом сменила тактику и стала жаловаться следователю, что Маго ее запугал и заставил рассказать на диктофон про мужчину в темном плаще.

И теперь мальчик радостно рассказывал Тане, как полицейские едва сдерживали улыбки, наблюдая за жалкими потугами Даши изобразить страх и трепет перед ним, щуплым пятиклассником.

Самой Милич было не до смеха, радовало лишь то, что ее подруга полностью реабилитирована и может завтра прийти в школу с высоко поднятой головой. Но сама она старалась даже не думать о встрече с Зиминой, от одной мысли об этом она всякий раз морщилась и трясла головой. Нет, Таня не боялась, но ей было мучительно неловко за Дашу. Она вообще терпеть не могла, когда люди оказывались загнанными в ловушку, даже если это была ловушка их собственной лжи.