Чертова дюжина

Накануне перед отбоем позвонил Левину. Он огорчился отсутствием результата, так как и у них не случилось ничего выдающегося. Но согласился, что форсировать события не стоит. Решили ждать.

Я ждал аккурат до обеда, а потом…

— Что вы читаете? — полюбопытствовал сосед.

Сегодня подали приличный молочный суп и котлету с пюре — Лев Рувимович встретил тихий час в благодушном настроении.

— Тут, оказывается, есть библиотека… Взял первую попавшуюся книжонку. — Я продемонстрировал потрепанный томик и уточнил: — Англо-саксонский эпос.

— Серьезная штука.

— И увлекательная: сказания, легенды, саги… И, что интересно, центральное место отведено Робин Гуду!

— Да?!

Колкий взгляд из-под кустистых седых бровей. Оставалось демонстративно углубиться в чтение.

— Знаете, Костя, а я таки вспомнил, что как-то общался с вашими земляками.

— Возможно, — равнодушно обронил я. Чего мне это стоило!!!

— Да-да, — согласился Рубинштейн. — Мир тесен… Приезжали к нам в поселок двое. Сколько же лет прошло?.. С десяток, пожалуй…

— Вряд ли я их знаю.

— Мир тесен — не я сказал. Или у вас большой город?

— Верно: чем черт не шутит! — Я проявил некоторую заинтересованность и даже отложил книгу в сторону. — Может и, правда, знакомы — привет передам! Как их звали?

— Кажется, одного Сергеем, а второго… Забыл. Ну, не важно… Пробыли они неделю, накупили, естественно, пушнины. Кто, вы думаете, им помогал?

— Конечно, вы!

— Размах у ребят был не тот — средств маловато. Однако из малого получается большое — мой девиз. Потому и возился с ними.

— Неужели помните всех клиентов? Столько лет, столько сделок!

— Не всех… Но некоторых!

— И мои земляки попали в число избранных?

— Тому имелась причина. — Рубинштейн окинул меня задумчивым взглядом — то ли стряхивал пыль с ячеек памяти, то ли колебался: сказать — не сказать? — Странная история, — решился наконец продолжить он. — Долго ломал над ней голову в свое время…

— Обожаю тайны!

— Не смейтесь… Там, как и в вашей книженции, участвовал Робин Гуд — северный, так сказать.

Я всеми силами старался унять дрожь волнения…

Затерянный на границе тайги и тундры поселок… Чем хороша северная глушь? Тем, что здесь мало кого интересует: кто ты и откуда. Народ пришлый — пестрый. Милиция? Один участковый на тысячи квадратных километров. Видят его раз в пять лет, да и то соберет дань с браконьеров и — в районный центр водку пить. Прописка? Ерунда. Трудовая книжка? На кой леший? Главное, руки бы правильно росли. Любопытство — верх непристойности. Лучше уж ножиком побаловаться по пьянке… Словом, свои законы, свой уклад, свои нравы.

Новый жилец на одном из самых отдаленных зимовий — не предмет для досужих обсуждений. Избегает людей? Так у каждого свои проблемы. А добрый охотник — всему поселку прибыток.

Роберт навещал Рубинштейна два раза в год: привозил на собаках тюки с добычей, получал деньги, отоваривался патронами, солью, спичками и прочими товарами первой необходимости, без которых не прожить.

Интерес к нему возник неожиданно: поползли слухи, будто охотится мужик с луком на птицу — куропаток в основном. Нет, о капканах не забывал — стрелой шкуру попортишь, но… Сам Лев Рувимович лично не видел процесса, а со случайными очевидцами беседы имел. В очередной приезд молчаливого сдатчика попробовал того разговорить — бесполезно: Роберт лишь отшучивался. Молва же вскоре окрестила стрелка Робин Гудом.

И вот в марте восемьдесят шестого — через два года с лишним после появления Роберта в тех краях — добрались в поселок Сергей с другом. Пожили маленько, решили коммерческие вопросы… Захотелось им и поохотиться. Попросили у Рубинштейна егеря в провожатые — из местных. По стечению обстоятельств Робин Гуд как раз подъехал «сдаваться» заготовителю. Гости, успевшие прослышать о диковинном охотнике, загорелись: «Договорись, Лев, хотим с ним попромышлять». Рубинштейн сомневался в положительном исходе переговоров, но уступил напору гостей и свел их с Робертом. К огромному удивлению всех отшельник согласился. Утром он увез приятелей к себе на зимовье…

— К вечеру, — продолжал рассказчик, — ваши земляки вернулись на снегоходе, загодя взятом на прокат у одного из поселковых. Охоту хвалили, показывали трофеи, а на следующий день с попутным вертолетом отбыли, прихватив купленный товар. — Рубинштейн сделал паузу, как опытный актер перед заключительной репликой: — Больше Робин Гуда никто не видел!

— Как это?!

Сердце колотилось, аж в ушах отдавало.

— Или я ничего не понимаю в жизни, или… — Он оборвал фразу вполне драматически.

— Полагаете, что они его…

— Ничего я не полагаю! — вдруг раздраженно перебил Лев Рувимович. — Жизнь меня научила, Костя, не делать категорических выводов! — И уже спокойнее пояснил:

— Север есть Север! Всякое бывало… Люди замерзали. От них оставались лишь обглоданные песцами скелеты. Другие тонули в прорубях — таких не находили вообще… Когда по осени Роберт не прибыл в поселок, энтузиасты — я не относился к их числу — наведались на его зимовье.

— И что?

— Наткнулись на полное запустение. И никаких следов жизни! Сгинул человек…

— А запасы провизии, а шкуры?

— Верно соображаете…