Чертова погремушка

И вдруг стало так страшно, что я чуть не захлебнулась слюной. Этот страх был связан с Линкой — это я знала точно. Нет, только не это! Пожалуйста, нет! К кому я обращалась — к Богу, к дьяволу, в мировое пространство? Я задыхалась, глаза жгло от слез, которые никак не желали пролиться.

— Девушка, вам плохо? — испуганно спросила старушка, сидевшая напротив.

Я покачала головой и с трудом проглотила слюну. Автобус свернул с шоссе к Песочному, оставалось ехать совсем недолго.

К корпусу я почти бежала. Дверь Линкиной палаты была распахнута, рядом стояла покрытая клеенкой каталка. Я остановилась, глядя то на дверь, то на каталку.

«Она не любит, когда дверь открыта. Даже дверца шкафа. Может, ее сейчас повезут на обследование? Или… на операцию?».

Из-за поворота вышел высокий седой мужчина в белом халате — Линкин лечащий врач. Он разговаривал по мобильному телефону, лицо его было таким хмурым, как будто одновременно умерли все его пациенты. Подумав так, я вздрогнула, в этот момент врач увидел меня, остановился и, повернувшись в сторону, сказал в трубку — очень тихо, но я все равно услышала:

— В общем, я ничего не понимаю. Посмотрим на вскрытии. Мы все были уверены, что у нее есть как минимум полгода…

— Ты… этому звонил, да? — осторожно спросила я.

— Да. Этому ее Олегу. Он даже не понял, о ком я говорю. А когда понял, даже не спросил, что случилось. Просто сказал, что не может приехать. Что пришлет цветы.

Цветы он и правда прислал. Большой букет белых лилий в подарочной упаковке с неуместными бантиками. Прислал с водителем — видимо, тем самым, который возил Линку. Высокий хмурый парень южной внешности, представившийся Александром. Он подошел к моргу — мы с Никитой стояли во дворе у автобуса и ждали, пока Костя закончит все формальности. Я хотела выбросить букет, пока он не попался на глаза Косте, но поняла, что Александр не собирается уходить.

— Вы поедете с нами? — спросила я с сомнением. — Мы… в церковь.

— Я православный, — понял мое сомнение Александр и уточнил: — Осетин. Если не возражаете, то поеду, да.

Я молча кивнула, сдернула с букета обертку и вернула его Александру. Даже если Косте это и не понравится — все равно нужен еще кто-то, чтобы вынести гроб. Учитывая Костины габариты, вдвоем это сделать было бы затруднительно.

— Ольга тоже хотела поехать, — сказал Александр. — Домработница. Олег Петрович не отпустил, сказал, что и меня хватит. Как жаль. Она такая была… Ангелина… На самом деле как ангел. Мы с Ольгой так ее жалели. Понимали, что хоть и не по любви она с Олегом, но и не за деньги. Что в беду она попала. Так хотелось хоть что-то для нее сделать. Но она… Не знаю даже… Боялась нас, что ли? Или стыдилась? Не знаю…

Я вспомнила Линкин рассказ. Не боялась и не стыдилась. Просто уверена была, что ее презирают, считают подстилкой, поэтому и пряталась от всех за каменной стеной. Может быть, и девушки в салоне красоты относились к ней совсем не так, как ей казалось. И однокурсники. И одноклассники охотно с ней дружили бы, если бы она сама не шарахалась от всех. Наверно, она и сама это понимала, особенно когда услышала, как о ней отзывались в библиотеке, но вряд ли до конца верила. А я сама? Разве я сама верю, что никто из моих одноклассников не вспоминает до сих пор с хихиканьем о Савке и Гришке? Линка, Линка, что же мы сами с собой делаем, а?

Мы вышли из автобуса, подождали Александра, который ехал на машине. Мужчины вынесли из автобуса гроб — четвертым плечо подставил водитель. Я шла за ними с цветами. Гроб занесли в притвор, и вдруг я поняла: что-то произошло. Александр и водитель, за которыми я не видела Костю и Никиту, разом пошатнулись и чуть не уронили гроб. Казалось, на них навалилось сверху что-то очень тяжелое.

Я поняла все в ту же секунду. Захотелось забежать вперед, не дать им открыть крышку гроба или хотя бы заслонить собой то, что они должны были увидеть.

Никита, видимо, тоже понял все сразу. Когда гроб установили на две широкие скамейки, он бросил на меня короткий взгляд и придержал Костю за плечо. Александр с водителем сняли крышку…

— Что за?.. — вырвалось у ошарашенного Александра. — Это же… это же не она. Не Ангелина!

Костя издал какой-то сдавленный звук и уткнулся лицом в плечо Никиты.

— Это она, — тихо сказала я Александру. — Просто… Она была беременна. Очень сильные отеки. А потом оказалось, что у нее рак. Поэтому она так и выглядит. Рак очень сильно меняет.

— Но не настолько же!

— Рак и беременность…

Александр перекрестился и отошел купить свечки. Я подошла к гробу и натянула повыше, до самого подбородка, погребальное покрывало — чтобы не видны были лопнувшие швы на платье.

В крематорий мы не поехали. В ритуальном агентстве сказали, что это вовсе не обязательно. Правда, сначала мы все-таки собирались, но Костя был в таком состоянии, что вряд ли перенес бы еще одно прощание. Во время отпевания Никита постоянно поддерживал его, опасаясь, что он упадет в обморок.