Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Пелена таинства всех этих рассказов тем плотнее, чем пламеннее посвященная им публицистика. Поскольку Прагу и Чехию живописали многие таланты, и свои, и приезжие, недостатка в огоньке не ощущается. Рипеллино считал, например, что важно верно схватить «связь между печальным пейзажем, пропитанным мировой скорбью, многократно умноженной отражениями в реке, словно в зеркалах, и сыпучей природой пражской истории, сотканной из крахов, подавлений и обвалов», и дело в шляпе! Да чего уж проще, это ведь вопрос гибкости языка и бойкости пера. Каждому почемучке Прага позволяет утолить тягу к чудесному.

Ключевыми персонажами богемской мифологии, в своем совершенном виде сформировавшейся к началу XVII века и детально отрефлексированной писателями и философами полтораста и сто лет назад, в пору чешского национального возрождения, а затем и после восстановления государственности, были астрологи и алхимики. Прагу также населяли специалисты различных сопредельных профессий: чародеи и волшебники, белые и черные маги, знахари и колдуны, мудрые раввины и каббалисты, мистики и чревовещатели, оккультисты, заклинатели духов, ну и все прочие. Алхимики составляли родословные, гороскопы, предсказывали будущее по движению и расположению звезд, а также руководствуясь толкованием явлений природы. Частое карканье вороны предвещало дождь, кометы предрекали несчастья, рожденным под знаками Сатурна и Юпитера предначертывалось славное будущее… Постоянные войны, эпидемии чумы и сифилиса, страх османских набегов, чреватые насилием религиозные раздоры обостряли ощущение бренности жизни, подпитывали жажду предсказаний и желание отведать настоек из оленьих рогов и дубовой коры. В Богемии все это наложилось еще и на активизм гуситов-хилиатов, ожидавших конца света и пришествия Спасителя — фигурально говоря, если не в следующую пятницу, то месяцем позже.

Алхимики сосредоточивали усилия на качественных изменениях предметов, их перерождении и переходах «на новый уровень», иными словами, на Великом делании. Отчасти врачи, немного химики, иногда шарлатаны, они занимались поиском «философского камня» (реактива, необходимого для трансмутации в золото других, не столь благородных металлов), символом которого был пожирающий собственный хвост змий уроборос, составлением лекарств и препаратов — пилюль бессмертия и эликсира вечной молодости. Подробности можете отыскать у Карела Чапека в фантастической пьесе «Средство Макропулоса», там дочка греческого лекаря волей-неволей приняла чудесное снадобье. Оставшись молодой и прекрасной, она прожила 337 лет, увидела даже современную Чапеку освобожденную от монархической тирании Чехословакию, но счастливой, понятное дело, не стала. И астрологи, и алхимики примерно в равной степени сеяли предрассудки и суеверия, но и науку продвигали тоже: развивали теории о связи человека и Вселенной, разрабатывали медицинские рецепты, углубляли географические, метеорологические, металлургические познания, обосновывали философские и космологические концепции.

Мартин Стейскал обнаруживает первые проблески богемского алхимизма во тьме XIV века, в написанном в 1394 году дидактическом стихотворении «Новый совет» Смиля Флашки из Пардубиц, его принято считать зачинателем национальной сатирической поэзии. Это изложенное в форме животного эпоса нравоучение, своего рода средневековый The Lion King: 44 советника, звери и птицы, от слона до синицы и от осла до павлина, высказывают свои суждения о правах и обязанностях властителя только что усевшемуся на престол молодому царю зверей. Обезьяна из этой басни предлагает льву «отдать свои волю и хотения на полезное учение — волшебство творить и золото из дерева делать». Столетием позже силезский священник Ян Тешинский составил на латыни два посвященных алхимии трактата; оригиналы не сохранились, но ссылки на них содержатся в более поздней профессиональной литературе.

Экспонат выставки астрономических приборов в Клементинуме