Четвертый

На палубе появился капитан, посмотрел секунду на нас, на замершую напряженную спину скелле и словно испарился. Я переждал очередной порыв ветра, радовавший относительной прохладой, всмотрелся в молчаливую Ной:

— Ной, мне кажется, у нас есть шанс. Шанс, как это ни странно, предотвратить новую катастрофу. Конечно, она будет не сейчас, до нее, возможно, еще сотни лет. Но, если не поговорить с богами, все повторится.

— Древние говорили с ними. Или с храмами. И ты знаешь, что это ничего не изменило, — Ной прервала свое молчание, оставаясь в уже немного надоевшем мне образе невозмутимой скелле.

— Я не так выразился. Конечно, они говорили. Но вот скажи, для чего боги оставили на Мау эти штуки — храмы? Что они хотели от людей? — Ной молчала. — Я специально этим интересовался. И нигде, ни в одной легенде нет упоминания об этом вопросе. Такое ощущение, что древних интересовали только какие-то знания или умения, которыми их могли научить храмы. И не больше! Думаешь, богов волновало обучение гуманоидов? Что они затеяли такой грандиозный проект с перемещением колонистов с прародины ради того, чтобы научить их строить дороги или ходить по морям? Моя планета доказывает, а мы, заметь, одни и те же с вами существа, что люди с такого рода прогрессом и сами прекрасно справляются. Так что хотели боги?! Я сюда пришел, чтобы попытаться это понять. Если хочешь, это первый вопрос, который я собираюсь задать этой штуковине!

Я вздохнул, посмотрел на теряющиеся в сумерках линии на бумаге и добавил:

— Если, конечно, найду ее, и она ответит. Мало ли! Вдруг эта межзвездная машина не выносит сырости.

7

Жарко. Солнце здесь совершенно немилосердное. Если бы не слабый ветерок, долго бы не вытерпел. Я стою на носу нашего исследовательского судна, всматриваясь в манящую стеклянно синюю толщу воды, скользящую под киль, и борюсь с желанием раскинуть ласточкой руки, изображая неведомую морям этой планеты птицу. Рядом мается матрос. Поначалу немного напуганный таинственными инструкциями, теперь он привык, освоился и откровенно скучает, уютно устроившись на палубе в обнимку с крашенным желтой краской бочонком — буем. Такой же бочонок, только большего размера и с красной шапочкой пляшет вдалеке среди волн, время от времени совершенно теряясь из вида. Я уже бросил считать круги, которые мы описываем, постепенно удаляясь от него, и положился на капитана. Чем дальше, тем больше моя затея кажется мне самому идиотской, а ведь мы только начали.

Где-то там в синеве неглубокого моря — глубины здесь не больше двадцати метров, проносится под нами древний континент, с дорогами, лесами, полями и городами. Хотя это я, конечно, загнул — какие поля и леса? Мы пока в лучшем случае просканировали несколько городских кварталов. По легендам, до Катастрофы здесь был небольшой город, на окраине которого и располагался второй храм этой планеты.

Первое возбуждение уже улеглось. Скучно. Еще немного, и просто усядусь на палубу, как более опытный матрос, постаравшись по возможности отбрасывать как можно меньшую тень. Или присоединюсь к компании скелле, расположившейся в тени под брезентовым навесом. Все равно если отзовется храм, остановиться судно не сможет. Матросик бросит буй, я покипячу какое-то время мировой океан, и все закончится. Так какая разница, где я буду в этот момент торчать, в прохладной тени или на солнцепеке?

Раздался плеск. Еще один матрос бросил за борт буй бело-черного цвета. По договоренности с капитаном он отмечает таким образом наше движение, сбрасывая приметный бочонок через каждые два круга, когда судно проходит линию, соединяющую нас, первый буй и далекую вершину большого острова, торчащую над горизонтом. Обрывок каната прорычал короткую песню, увлекаемый за борт бронзовой болванкой груза, и исчез, оставив болтаться на поверхности моря чужеродную отметину. Я склонился над бортом, выискивая среди невысоких волн еще одно свидетельство бессмысленно потраченного времени. Внутри нарастало беспокойство, несмотря на то что я заранее настроил себя на реальные масштабы поисков. Только начали, и сегодня до вечера предстояло прочесать район в несколько километров в поперечнике. Потом, если не повезет, соберем часть сброшенных бочонков и, опираясь на последний в ряду, продолжим. По моим прикидкам, предстояло исследовать район почти в сто квадратных километров. Если с погодой будет все в порядке, то я надеялся за неделю управиться. Правда, и вероятность встречи с неизвестной яхтой, зачем-то пришедшей в эту глушь, тоже будет расти с каждым днем поисков.