Четвертый

Оглянулся на скелле. Ной куда-то исчезла. Оставшаяся троица склонилась над столом, играя в отдаленное подобие карт. Правила были похожи на что-то вроде преферанса, но на мой вкус были чересчур сложными — во всяком случае, я так и не освоил местный вариант медленного убийства времени. Скелле уже не обращали на меня никакого внимания. Ной. Я вспомнил разговор накануне. Никак не мог отделаться от ощущения, что причина, по которой она тогда пришла, так и осталась скрыта. Я верил ей, когда она говорила о беспокойстве и даже страхе, — я и сам не был уверен в последствиях, но разговор, который из этого вырос, сейчас казался мне пустым, однобоким. Я помнил только себя, свою речь. Как можно было понять, зачем она приходила, если она почти ничего не сказала. Я решил спрятаться под навес со скелле. Сделаю вид, что мне интересно, куда подевалась Ной. Повертел головой — все при деле. Один матрос дремлет на носу, другой возится с новым бочонком, скелле играют, на мостике мелькает голова капитана, шипит вода под бортом, медленно ползет солнце, заботливо прогревая мою тушку со всех сторон.

Судно качнуло на волне, я, уцепившись за непонятную штуковину, торчавшую из палубы, шагнул в сторону бака, и тут море ухнуло. Боковым зрением увидел, как побелела, как будто собравшись закипеть, морская вода, сразу же высветив большой круг, по кромке которого мы скользили в этот момент. Меня знакомо шатнуло, по телу пробежал озноб прямо по струящемуся жару, исходившему от кожи. Машинально сбрасывая этот болезненный ожог, ничуть не похожий на солнечный, я заметил огромные выпученные глаза матроса рядом. В следующее мгновение судно выскочило из тени храма, я прерывисто вздохнул, одновременно отмечая столб кипящей воды, взметнувшийся в небо, — моя работа, отсутствие буя на баке — работа не растерявшегося матроса, и лица — скелле, капитан, матросы, Ной, обращенные на меня. Воняло какой-то парфюмерией. Я с некоторым запозданием сообразил, что горит ограждение борта, через которое я не глядя сбрасывал приветствие от храма — вероятно, зацепил краем. Оно было цело, не разрушено, просто обуглено и дымилось, источая запах горелой местной растительности — что-то вроде сандала с кипарисовым маслом на этот раз. В следующее мгновение на него обрушилось ведро забортной воды. Матрос не растерялся и на этот раз, успев достать откуда-то жестяную емкость, набрать в нее воды и плеснуть последнюю на ограждение, пока я ошалело приходил в себя.

Есть! Я нашел его! Оказывается, я до последнего момента не верил, что это возможно, хотя и проделал такой далекий путь для этого. Облегчение, радость и, как неудивительно, новое беспокойство смешались в чудовищно пряный коктейль ощущений. Уже немного оправившийся от неожиданности, я замер, не обращая внимания на зной и лица. В голове крутилась тысячу раз обдуманная последовательность действий.

— Капитан!

Тот махнул в ответ рукой.

— Становитесь на якорь!

На палубу выскочила команда, капитан рычал и ругался с мостика, ему вторил здоровенный детина на палубе — что-то вроде боцмана, я, ощущая себя неуклюжей помехой, лавировал между ними, стараясь не мешать. Естественно, Азмарат и не подумал слушать команды сухопутного лоха, будь он хоть трижды скелле, и еще одним судовым якорем рисковать не стал. Вместо этого команда ловко установила на точке неподалеку от отмеченного места швартовый буй, к которому и привязалась наша трансокеанская посудина.

— Ветра почти нет, течение слабое — удержит, — хмуро прокомментировал спустившийся с мостика капитан, посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся. — Ну, что, Илия, нашел-таки?! — и запросто хлопнул меня по плечу. — Ты не мешался бы пока. Мы свое дело знаем — не переживай. Иди вон … — он попытался еще что-то добавить, мотнув головой в сторону навеса, где собрались наши скелле, но, поймав их внимательные взгляды, оборвал себя, сразу же вновь превратившись в сурового морского волка.

Я спорить не стал и минуту спустя присоединился к теплой компании молчаливых обладательниц дара. Только очутившись в тени, я осознал, насколько выматывало меня это солнце. Захотелось сбросить с себя длинную рубаху и остаться в одних только коротких моряцких штанах, но внимательные взгляды скелле сковывали. Может быть, зря я с ними связался? Вокруг до самого горизонта ни единой черточки, которую можно было бы принять за далекое судно. Моряки казались мне простыми и насквозь понятными ребятами, в то время как эти, несмотря на то что я даже сблизился с одной из них, по-прежнему немного напрягали, если не сказать пугали, своей непредсказуемой невозмутимостью.

— И что теперь? — Ной окончательно закрылась, я уже не мог уловить даже далеких отголосков человеческих эмоций через эту высокомерную маску.

Я пожал плечами: