Четыре дня в начале года тигра

Утверждая, что до 1521 года у нас были обширные и разнообразные связи с Азией, что мы в очень даже значительной степени были частью азиатской культуры и азиатской истории, мы должны доказать его при помощи того самого фарфора и тех самых заимствованных слов. Они же на самом деле доканывают, сколь случайными, сколь эпизодическими, сколь несущественными и сколь поверхностными были наши контакты с Азией. Вьетнамцам не надо доказывать, сколь древним было влияние на них Китая, — это становится явным, как только вы знакомитесь с вьетнамской кухней. Индонезийцам не надо доказывать, сколь глубоким было влияние на них Индии, — это становится ясным, как только вы взглянете на яванский храм. А есть ли у нас хоть что-нибудь, что свидетельствовало бы о подобной же степени влияния на нас Азии?

Возьмите религию. Разве мы стали индуистами, буддистами, даосистами, синтоистами или мусульманами, когда соответствующие религии захлестывали Азию?

Возьмите технологию. Разве мы пользовались колесом, плугом, дорогами, мостами, когда их вовсю использовали в Азии?

Возьмите искусство. Разве мы создавали графику, как японцы, гигантские статуи, как кампучийцы, храмы-небоскребы, как индонезийцы, или прекрасный фарфор, как китайцы?

Возьмите кухню. Разве до 1521 года мы ели пансит, сиопао, сукияки, цыпленка-кари или сатэ[30]? С чего бы это вся остальная Азия ест палочками, а мы нет, хотя мы, как уверяют, были неотъемлемой частью азиатской культуры?

Сегодня — да, мы едим пансит, и было замечено, что наша великая любовь к нему выдает и во мне, и в вас азиатов. Если это так, то до 1521 года мы азиатами не были, поскольку мы стали любителями пансита только после прихода испанцев и только благодаря им. Пансит не был частью нашей доиспанской кухни, иначе Пигафетта не преминул бы отметить это. Пигафетта был итальянцем, обожал свои макароны, но где в его многословных описаниях наших блюд в 1521 году восхищение по поводу лапши на нашем столе? Как и сама Азия, пансит блистательно отсутствовал в нашей культуре в то время. Только под властью Испании мы научились поглощать его, и, следовательно, даже столь азиатский артефакт, как пансит, должен считаться частью нашей вестернизированной колониальной культуры наряду с кукурузой, капустой, тыквой и помидорами.

Наше незнакомство с панситом в доиспанские времена — всего лишь одно из многих свидетельств, что ни в кухне, ни в религии, ни в искусстве, ни в технологии, ни в истории, ни даже в географии мы не принадлежали к азиатскому миру. О да, несколько китайских и индийских торговцев заплывали сюда точно так же, как некоторые китайские и индийские торговцы забредали, скажем, на Гуам, на Таити, на Самоа, в Новую Гвинею и на Гавайи. И мы знаем, что эти торговцы оставляли там после себя какое-то количество фарфора и заимствованных иностранных слов, но притом фактически не оказывали никакого влияния на существовавшие на этих островах Тихого океана культуры, равно как не оказывали они никакого влияния и на культуры, сложившиеся на Филиппинах. Вот почему наша доиспанская культура напоминает культуры этих тихоокеанских островов гораздо сильнее, чем культуру континентальной Азии, вот почему я убежден, что мы в большей степени принадлежим миру Океании, Полинезии например, чем Азии.

Но ведь как раз за это, вы можете сказать, и боролся Лапу-Лапу. Он боролся за то, чтобы остаться и стороне от Азии, отдельно от нее. Он боролся за то, чтобы быть свободным и независимым в Океании. Я использую термин «Океания» для обозначения всех тихоокеанских островов, где существовала племенная экономика, а термин «Азия» — для обозначения всех материковых цивилизаций, которые уже начали борьбу за обладание Тихим океаном, югом Тихого океана.

Когда мы говорим, что Лапу-Лапу поднялся против империализма, нам следовало бы иметь в виду, что знал он исключительно азиатский империализм и, следовательно, остерегался его — империализма Китая и Японии, Индии и Аравии, Явы и королевств Индокитая. Задолго до прибытия европейцев в наши края эти азиатские империи уже были вовлечены в борьбу за власть и господство: Корея против Японии, Япония против Китая, Китай против Сиама, Сиам против Камбоджи, Камбоджа против Индии или против кого там еще. Вьетнамские экспансионисты — это по сегодняшняя новость, это также и древняя история, и она уже была древней, когда в Восточную А пню ворвались арабы, захватывая власть и насаждая свою религию всюду, где только могли.