Четыре дня в начале года тигра

30 декабря 1941 года Рузвельт заявил филиппинцам:

«Ресурсы Соединенных Штатов, Британской империи, Нидерландской Ост-Индии и Китайской республики поставлены народами этих стран на службу высшей цели: окончательному разгрому японских агрессоров. Я торжественно заверяю народ Филиппин, что его свобода будет возрождена и независимость восстановлена. За этим заверением стоят все ресурсы Соединенных Штатов, людские и материальные».

Обещание должно бы было отрезвить нас: ведь если Рузвельт обещал возродить нашу свободу, значит, он полагал, что она уже потеряна. Другими словами, нас уже списали. Но мы прочли это послание не так.

Заголовок из «Трибюн»: «Рузвельт твердо обещает помощь Филиппинским островам». Та же газета радостно сообщала в редакционной статье, что в послании содержится «все, на что мог надеяться филиппинский народ; филиппинцы не могут требовать большего».

В самом мрачном смысле «Трибюн» была права: мы не могли надеяться на большее, чем на послание.

Но были люди, которые не нашли в послании ничего обнадеживающего, потому что с первого же дня войны они ждали четких заявлений Вашингтона: какие силы идут на помощь, когда прибудут — или уж прямо скажите, что никакой помощи не предвидится. Они хотели немногого: побольше честности и поменьше двусмысленной болтовни. Вера филиппинцев в то, что Америка нас не подведет, была неколебимой, но туманные послания из Вашингтона не могли не возбудить подозрений, что нас водят за нос.

Вот почему канцелярия Верховного комиссара США сочла необходимым сразу же после опубликования послания Рузвельта выступить со следующим заявлением:

«Помощь идет, помощь такой силы, что противник наверняка будет отброшен и обескровлен настолько, чтобы никогда уже не угрожать нам. Наш долг — воздержаться от распространения панических слухов. Конечно, все мы жаждем новостей, но пока подробности не могут быть раскрыты».

Вместо того чтобы сказать правду, канцелярия Верховного комиссара укрепила наши надежды, намекая на большие новости, подробности которых не могли быть раскрыты. А раскрыты они не могли быть потому, что их просто-напросто не было. Уж канцелярия комиссара могла бы знать, что из Вашингтона не поступило никаких новостей, могущих обрадовать филиппинцев, и все же она не воздержалась от распространения слухов. Вот такие-то заявления и привели к трагедии Батаана, к гибели парней, которые считали, что им надо продержаться лишь короткое время, поскольку помощь уже на подходе.

В тот самый момент, когда канцелярия комиссара уверяла, что «помощь близка», у ворот Манилы появились японцы, а ЮСАФФЕ откатилась на Батаан.

Военный план «Апельсин-3»

Вопрос об отступлении был решен за два дня до Рождества, после того как Макартур узнал, что 11-я и 71-я дивизии ЮСАФФЕ. разгромлены наступающими японцами. Остановить захватчика было нечем. И был издан приказ: приступить к осуществлению военного плана «Апельсин-3».

Войска США на Филиппинах загодя разработали нот план как отчаянную меру на случай успешного вторжения противника. По этому плану войска должны были отступить на Батаан, и Коррехидор, чтобы не дать запереть Манильскую бухту до подхода подкреплений. По плану, армия могла держаться на Башне по меньшей мере шесть месяцев, за это время, предполагалось, успеет подойти флот США с войсками и снаряжением.

Здесь надо отметить, что военный план «Апельсин-3» разрабатывался с совершенно конкретной целью: создать крепость, которая могла бы продержаться до подхода флота США. Смысл плана, его единственное основание и исходная посылка заключались в расчете на подход подкреплений. Батаан был выбран как раз по этой причине: не дать запереть Манильскую бухту. Если план служил столь специфической цели, то отсюда следует, что он не мог быть введен в действие потому лишь, что на страну совершено нападение и защитники попали в отчаянное положение. Нечего было отводить войска на Батаан просто ради совершения героических подвигов, ради того, чтобы они стали «символом». Их следовало отвести туда, лишь если бы была либо твердая, либо хотя бы сколько-нибудь оправданная надежда на подход подкреплений: только на такой случай план и был принят. План используют не просто потому, что он существует: его используют с определенной целью, для которой он и разработан.

Вопрос: имели ли люди, начавшие осуществлять план «Апельсин-3», твердые заверения Вашингтона, что подкрепления высланы, что можно продержаться до подхода американского флота или, по меньшей мере, что будут предприняты усилия послать подкрепления и флот в течение ближайших шести месяцев? Если бы такие заверения были даны, тогда сопротивление на Батаане было бы оправданным, логичным и ответственным за трагедию был бы Хомма, а не Вашингтон. Но если таких заверений не было (а все указывает на то, что Вашингтон был очень осторожен и сдержан), тогда Батаан — всего лишь бюрократическое преступление: план использовали только потому, что он был утвержден, с полным пре небрежением к целям и условиям его выполнения.