Четыре крыла Земли

– Ну, герой, – с улыбкой глядя на Эвана, протянул он. – Давай знакомиться. Я – Мазуз Шихаби, легендарный вождь легендарных «Мучеников Палестины». С кем имею честь?

Стоп... Мазуз Шихаби... Мазуз Шихаби... Где-то он слышал это сочетание. И причем совсем недавно.

– С расстройства забыл, как тебя зовут?0 – сочувственно спросил вожак «Мучеников».

– Эван Хаймэн, – мрачно прозвучало в ответ.

–Очень приятно, – усмехнулся Мазуз. – А из каких краев будем родом.

– Канфей-Шомрон, – жестко произнес Эван.

– Вот как? – глаза Мазуза заблестели в предвкушении приятно щекочущего нервы словесного фехтования. – Странно. На вид нам меньше двадцати лет не дашь. Канфей-Шомрон же, насколько мне известно, существует... существовал не больше восемнадцати лет. Да и акцент у нас не смахивает на местный. Так все же – откуда мы?

– Канфей-Шомрон, – повторил Эван.

– Хорошо, – сдался разочарованный Мазуз. – Тогда не буду тебя больше мучить. Еще пару вопросов – и вернешься в чулан, где проведешь остаток жизни, слава Аллаху и нашими стараниями не слишком длинной. Итак, ты вместе с группой поселенцев вышел из Элон-Море в Канфей-Шомрон. Ты сидишь здесь, твой друг погиб, а где остальные?

– На базе «Йосеф», – спокойно ответил Эван.

– Что?! – Мазуз даже вскочил с кушетки. – Но ведь туда дорога лежит через Ущелье Летучих Мышей. А я точно знаю, что вы в нем не были.

– Какие еще мыши? – искусно изумился Эван. – Сразу по выходе из Элон-Море мы свернули направо, на восток, а потом взяли севернее и вышли на базу «Йосеф».

«Врет, – подумал Мазуз, закуривая. – Мне Гассан звонил – он шел за ними. Ни на какой восток они не сворачивали».

– А на засаду нашу кто напал? – в упор приблизившись к Эвану, спросил он.

– Мы с Натаном, – спокойно сообщил Эван, как нечто само собой разумеющееся.

– Вдвоем? – не веря, переспросил Мазуз.

– Вдвоем, – Эван позволил себе улыбнуться. – Пошли на разведку с базы «Йосеф», со скал увидели ваших, Натан и говорит: «Давай проведем разведку боем».

– Так почему вы свернули с дороги? – глядя на него в упор, спросил Мазуз. – Почему обошли нашу засаду?

Эван плечами пожал – я, мол, человек маленький, так начальство решило.

«Странно, – подумал Мазуз. – А как же Гассан? Сейчас отправлю этого сосунка обратно в зиндан и позвоню Гассану, а заодно Диабу – пусть велит Мухлису наведаться в «Йосеф».

Он резко выпрямился и, прямо глядя Эвану в глаза, спросил:

– Значит, не знаешь?

– Нет, – подтвердил Эван.

Не успел он опомниться, как в воздухе сверкнул кулак Мазуза, больно ударило этим кулаком в губы, а плиточным полом – в затылок, и прямо над глазами очутился белый потолок, на фоне которого выросли два великана – большой великан Раджа и крохотный великан Аззам. Приняв эстафету у Мазуза, водрузившего свое упакованное в пятнистую форму тело на кушетку и оттуда с интересом наблюдавшего за происходящим, они провели профилактическую серию ударов ногами под ребра, после чего, словно в хорошо отрепетированном танце, сделали шаг один вправо, другой влево, а Мазуз, глядя на распростертого перед ним Эвана, повторил свой вопрос:

– Кто вас предупредил о засаде?

Конечно же, Гассан был террорист и враг, и не обнаружь его случайно рав Фельдман, сейчас все они по его милости пребывали бы там же, где Натан Изак. Но ведь вольно или невольно он спас им жизнь! Иудаизм в этом случае говорит однозначно – надо быть по гроб жизни благодарным такому человеку, какими бы мотивами тот ни руководствовался. Он явственно услышал робкий голос Гассана: «Значит, я теперь вам друг?» И неуверенный – рава Хаима: «В каком-то смысле – друг...» После чего собственный голос, подводящий итог: «А друзей – даже таких – не предают».

– О какой засаде? – невинно спросил Эван.

От следующего удара он потерял сознание.

* * *

Под ногами захрустела хвоя. Вдребезги измотанный отряд вошел в лес. Отдых, который людям устроил рав Фельдман, лишь расслабил их. Следовало дать им еще хотя бы часок поспать, и рав Фельдман, конечно же, собирался это сделать, но сначала нужно подойти как можно ближе к своему бывшему поселению. А люди меж тем еле передвигали ноги. Лишь весьма неюный Моти (Мордехай) Финкельштейн неожиданно для самого себя почувствовал бурный прилив сил. «Лес! – подумал он, глядя на косо растущие на буграх чахлые сосны. – Да разве это лес?!» Он вспомнил лес в окрестностях Нью-Йорка, куда группа молодых активистов «Лиги защиты евреев», руководимой достославным равом Меиром Кахане, ходила заниматься карате. Вспомнил зеленое буйство со всех сторон, ручьи, щедро вырывающиеся из-под земли... Хорошее было время! На большой полянке их было двадцать семь парней, жаждущих из тюфяков и хиляков превратиться в суперменов. В обрамляющих поляну кустах все переодевались в кимоно. Шестнадцатилетний Мордехай всегда удивлялся: ему казалось, что кимоно – это нечто другое, прежде всего, женский наряд. Но и сэнсэй – учитель, а говоря попросту – тренер, и ребята называли словом «кимоно» костюм, состоящий из белых полотняных штанов, белой куртки и пояса.