Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Кстати, не думаю также, будто Кришнамурти советует подражать невыносимым людям (все мы таких знаем), которые слишком гордятся своей спонтанностью – считают себя вправе не строить планов и скакать по жизни как Бог на душу положит; с ними никогда нельзя быть уверенными, значит ли договоренность встретиться с ними в шесть вечера в кафе, что они вообще намерены прийти. Кажется, что этих нарочито свободных людей стесняет сама мысль о планировании или попытке придерживаться своих планов. Но планирование – это необходимый инструмент для построения значимой жизни и выполнения обязательств перед людьми. Настоящая проблема не в планировании. Просто мы принимаем свои планы за то, чем они не являются. Мы забываем или не можем признать, что, по выражению американского учителя медитации Джозефа Голдштейна, «план – это всего лишь мысль»{84}. Мы воспринимаем свои планы как лассо, заброшенное из настоящего, чтобы поймать будущее и подчинить его себе. На самом деле план – это отражение наших намерений в данный момент. В нем выражается наше текущее представление о том, как вы в идеале хотели бы оказать свое скромное влияние на будущее. Будущее, конечно же, не обязано подчиняться.

8 Вы здесь

Есть еще одна сторона жизни, которую ухудшает отношение ко времени как к вещи, которой мы обладаем и которую можем контролировать. В конце концов мы становимся одержимы тем, чтобы использовать его правильно, и тут сразу открывается грустная правда: чем больше вы стремитесь использовать время правильно, тем сильнее становится ощущение, что сквозь каждый день нужно прорываться как сквозь препятствие на пути к более спокойному, надежному, светлому будущему, которое так никогда и не наступает. А все потому, что мы смотрим на время как на инструмент. Само выражение «использовать время» говорит о том, что мы относимся к нему как к орудию, средству для достижения цели. Конечно, мы поступаем так каждый день: ставим чайник не из любви к кипячению воды и стираем носки не потому, что нам нравятся работающие стиральные машины. Мы это делаем потому, что нам нужна чашка кофе или чистые носки. Но мы слишком легко приобретаем сугубо потребительское отношение ко времени, сосредоточиваясь на пути к некоей цели, а не на данном моменте. И в результате оказывается, что мысленно мы живем в будущем, отодвигая «истинную» ценность своей жизни в то время, которое еще не наступило и не наступит никогда.

В книге «Назад к психическому здоровью» (Back to Sanity) психолог Стив Тейлор вспоминает, как наблюдал за туристами в лондонском Британском музее{85}. Они не столько смотрели тогда на сам Розеттский камень – древний египетский экспонат, находившийся у них перед глазами, сколько готовились любоваться на него потом: фотографировали и снимали видео на телефоны. Они так рьяно использовали свое время ради будущей выгоды, то есть возможности пережить этот опыт позже или поделиться им, что почти не заметили самой экспозиции. (А если подумать, кто вообще потом смотрит эти видео?) Конечно, брюзжать по поводу того, что молодежь не вылезает из смартфонов, – любимое занятие пожилых ворчунов вроде Тейлора или меня. Но суть его наблюдения в том, что все мы постоянно грешим чем-то подобным. Мы относимся ко всему, что делаем, – то есть к самой жизни, – так, будто оно ценно только как трамплин для чего-то еще.

Эта одержимость будущим часто принимает форму мышления в терминах «вот-когда-я-наконец»{86}: «Вот когда я наконец доделаю свою работу (когда наконец выберут моего кандидата, я найду подходящего жениха/невесту, разберусь со своими психологическими проблемами), вот тогда я успокоюсь и у меня начнется жизнь, для которой я и был создан». Человек, погрязший в таком мышлении, верит, что не чувствует себя удовлетворенным и счастливым лишь потому, что еще не добился чего-либо. А как только добьется, то почувствует, что жизнь и время у него под контролем. На самом же деле отчаянные попытки достичь этого чувства надежности означают, что человек никогда не будет доволен, потому что настоящее для него исключительно шаг на пути к лучшему будущему, так что по определению не может быть удовлетворительным. И даже когда такой человек справится с работой или встретит родственную душу, он просто найдет новую причину откладывать довольство жизнью «на потом».