Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Конечно, обстоятельства тоже имеют значение. Есть множество ситуаций, когда людей, цепляющихся за возможность лучшего будущего, можно понять. Никто не винит уборщика общественных туалетов с маленькой зарплатой за то, что он ждет конца рабочего дня или жаждет в будущем найти работу получше. А пока рабочие часы для него всего лишь способ зарабатывать деньги. Иное дело – молодой амбициозный архитектор с хорошей зарплатой: человек работает по специальности, о которой всегда мечтал, но ценность каждого момента видит только в том, что он приближает завершение проекта, после которого можно приступить к следующему, или получить повышение, или сделать шаг на пути к пенсии. Такая жизнь, бесспорно, безумна. Но это безумие закрепляют в нас с самых ранних лет. Вот как с присущей ему энергичностью объяснил это Алан Уоттс, мыслитель нью-эйджа, сам назвавший себя «эстрадным философом»:

Возьмите образование. Что за надувательство? Ребенком вас отправляют в детский сад. В детском саду говорят, что вы готовитесь поступить в подготовительный класс. Потом приближается первый класс, и второй, и третий… В старшей школе вам говорят, что вы готовитесь к колледжу. А в колледже вы готовитесь вступить в мир бизнеса… [Люди], как ослы, бегущие за морковкой перед носом. Они не здесь. Они никогда не достигают цели. Они не живут{87}.

Причинно-следственная катастрофа

Чтобы понять, что я провел всю сознательную жизнь в гонке за будущим, мне потребовалось стать отцом. Не то чтобы озарение было мгновенным. Напротив, когда на горизонте замаячило рождение сына, я еще сильнее, чем прежде, помешался на правильном использовании времени. Думаю, каждый новоиспеченный родитель, вернувшись из роддома и осознав, насколько мало он смыслит в уходе за детьми, чувствует желание как можно разумнее использовать свое время: сначала – чтобы поддерживать в извивающемся свертке жизнь, а потом – чтобы по мере сил построить фундамент для счастливого будущего. Но тогда я еще оставался гиком производительности и только усугубил свои проблемы, купив несколько книг с советами для родителей новорожденных. Я был решительно намерен использовать эти первые несколько месяцев наилучшим образом.

Вскоре я понял, что авторы публикаций этого жанра строго делились на два враждующих лагеря. Первый состоял из учителей жизни, которых я про себя в конце концов окрестил «тренерами младенцев». Они призывали как можно скорее ввести для малыша строгий график, потому что отсутствие порядка вызвало бы у него чувство экзистенциальной ненадежности, и к тому же, сделав его дни более предсказуемыми, мы смогли бы гладко подстроить его режим под распорядок жизни. Это позволило бы каждому нормально спать, а мы с женой смогли бы быстро вернуться к работе. В другом лагере были «естественные родители», для которых такие графики – и, прямо скажем, сам факт, что у матерей есть работа, к которой они хотят вернуться, – служили очередным доказательством того, что современность осквернила чистоту родительства. По их мнению, чистота эта может быть восстановлена только копированием примитивных практик коренных народов в развивающихся странах и/или (что для этого лагеря специалистов по воспитанию детей то же самое) древних обществ.

Позже я узнал, что польза советов той и другой группировки научно не доказана. (Например, доказательство того, что нельзя позволять малышу плакать, пока он сам не заснет, было получено на основе исследования в румынских приютах для брошенных младенцев. Это едва ли то же самое, что оставлять ребенка одного в уютной кроватке на 20 минут в день. А в Западной Африке проживает этническая группа хауса-фулани, где родители нарушают все мыслимые западные представления о воспитании детей – например, в некоторых случаях смотреть в глаза младенцам – табу для матерей{88}. Но, кажется, в конце концов и эти дети неплохо справляются с жизнью.) А главное, я понял, насколько обе группы экспертов зациклены на будущем: чуть ли не все советы по воспитанию детей, попадавшиеся мне в книгах и в интернете, казалось, нацелены исключительно на то, что нужно делать, чтобы потом вывести в свет самых счастливых, успешных или экономически производительных граждан.