Четырнадцать красных избушек

Берданщик(положив ружье). Пойду сумку шить… Ксюшка, дай иголку! Была своя, сломал один коннонарочный, попросил штаны заштопать – и сломал. Какие теперь иголки? – одно перевыполнение, а не иголки!

Ксения(вынимает из юбки иголку). Бери иголку! Ступай скорей, пока терпит тебя мое сердце.

Берданщик. Сердце что! Оно болит и терпит! (Уходит с иголкой.)

Голос Антона. Я вас всех по всем линиям проверю! Товарищ Антон Концов знает эту атмосферу, он видит ваше антинаучное лицо классового врага, достойное презрения! Товарищ Антошка понимает, отчего дребезжит колхозная тележка! Он видит в упор бесстрашно! Еще нет такого человека, который обманул бы или испугал товарища Антона Концова! Я все человечество здесь по всем принципам пересортирую!.. Наука! Всемирные академики! Вы здесь улыбаться приехали: идите бороться за качество-количество продукции против классового врага!..

Ксения(почтительно). Антошка пришел.

Суенита(в окно). Антошка!

Голос Антона(более спокойно). Ввиду необходимости контрольной проверки ожидаемого с бантиками хлеба у меня явилась потребность пересмотреть сотенные весы системы Фербенкса, так как есть возможность испортить их бесшумной рукою кулака.

Суенита. Ксюша, мне Антошка не нравится.

Ксения. Оголтел от своего ударничества… Все они здесь на одну морду, – так бы и треснула всех: колхозные притворщики! Уж, по-моему, бантик и то лучше. Его арестуй, он и работает. Да ей-ей как!

Приходит Хоз.

Хоз. Филька сейчас явится. Он письмо в Европу заклеить пошел… Я здесь отношение из Европы получил – там трагедия!

Суенита. У тебя одна Европа на уме, а у нас целый мир на руках – ты же видишь!

Хоз. Я вижу. Вы запутались. Вам есть нечего будет…

Является Вершков.

Вершков. Здравствуй, товарищ председатель! С победой тебя – над классовым врагом бантиком!

Суенита. Не надо. Ты тоже бантик.

Вершков(улыбаясь). Ты нынче веселая!..

Суенита. Я не скучная… А ты горевать будешь сейчас. Зачем ты велел Антошке чучело ставить? Чтоб чучело колхоз стерегло, когда бантики явятся?! (Вынимает револьвер из своей одежды.) Возьми свой револьвер – Ашурков велел тебе отдать. Он хотел из него тебя застрелить, да знал, что я тебя все равно раскулачу.

Вершков(без револьвера). Аль до всего дознались, ехидны сухие?

Суенита. До всего, дядя Филя, – до погибели твоей дошли.

Ксения. Помирай скорее, терпенья нету думать о тебе!

Вершков. Я здесь премированный ударник, не увлекайтесь, граждане, своей забавой!

Ксения. И верно: он премированный! Что ж это делается такое?! Суня, давай лучше бантиков в колхоз наберем – они боязливые будут и не такие двуручные!

Суенита(Вершкову). А кто виделся с Ашурковым у бродячего колодца? Кто сказал ему – вдарить в колхоз, махнуть овечий гурт и жить потом вольно в кавказских краях, как члены профсоюза?

Вершков. Что ж такое, что говорил! Молча – скучно сидеть, говоришь слова в виде опыта. Слова не считаются, это звуки.

Хоз. Господин Вершков, разрешите спросить: вы за колхоз, то есть за социализм, – или напротив?

Вершков. Я за него, Иван Федорович, и напротив. Я считаю, одинаково: что социализм, что – нет его. Это ж все несерьезно, Иван Федорович, одна распсиховка людей.

Хоз(задумчиво). Несерьезно, дядя Филя. Распсиховка?!

Суенита. Перебрехать нас всякому дураку можно, а победить и умник даже не сумеет… Ксюша, покличь Антошку!

Ксения(в окно). Антошка! Иди сюда скорее, скверный такой!

Голос Антона. Успеешь! Я здесь тару чиню.

Хоз. Господин Вершков, где письмо в Европу?

Вершков(отдавая письмо). Отдай сам кольцевику. Ты видишь: я здесь ударником был, мировую загадку экономики решил – и погибаю.

Суенита. Какую он загадку решил?

Хоз. Мировую! Он написал рукою: «Да здравствует товарищ Сталин» – мировой загадки больше нет.

Вершков. Нету. Я сразу догадался.

Ксения. Ишь, демон какой!

Пауза.

Суенита. Мы здесь бедные, у нас нет никого, кроме Сталина. Мы шепчем его имя, а ты его срамишь. Вы богатые, у вас много ученых вождей, у нас – один. Ты что, Вершков?!

Вершков. А ты что?

Суенита. Я здесь колхозница, я социализмом буду.

Вершков. А я-то кто ж? Я тоже социализм!

Суенита. Социализм, как и Сталин, у нас один. Два не нужно. (Мгновенно всаживает в грудь Вершкова кинжал.)

Вершков садится на лавку в изнеможении смерти.

Хоз(Вершкову). Дядя Филя. Что делается на том свете – ты чувствуешь?

Вершков(свалившись). Так себе – пустяки и мероприятия… Тут тоже несерьезно, Иван Федорович, зря люди помирают.

Хоз. Хорошо видит смерть этот человек.