«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в других тюрко-монгольских государствах XIV–XVI вв. Так, сербедары, которые восстали в XIV в. в Хорасане против иранских Чингизидов, отменили на подконтрольной им территории всё чингизидское законодательство, провозгласив создание «чистого исламского государства», сохранили тамгу и чиновников-тамгачи, естественно, уменьшив ставку налога[499]. Стремясь пойти навстречу мусульманскому духовенству, Узун-Хасан Ак-Коюнлу приказал отменить тамгу, но тогда вмешалась светская знать и он уменьшил ставку налога до 5 %[500]. Ещё одним проявлением компромисса в отношении тамги стала частичная её отмена. Якуб Ак-Коюнлу, сын и наследник Узун-Хасана, приказал освободить от уплаты тамги и баджа паломников, проходивших через его владения[501]. Аналогичный фирман издал в 1528 г. и Бабур, освободив от уплаты тамги мусульман[502]. Его дальний родственник Шахрух, сын и преемник Тамерлана, предложил оригинальный вариант, позволивший и пойти навстречу требованиям духовенства, и сохранить доходы от торговых сборов: он объявил тамгу разновидностью закята — одного из основных мусульманских налогов[503].

В ряде случаев монархи отменяли тамгу, но затем сами же её и восстанавливали. Причиной тому были высокие доходы, поступавшие в результате сбора этого налога. Мусульманские богословы и правоведы неоднократно пытались найти в мусульманской правовой доктрине «абваб-и кафайат», т. е. источники доходов на основе мусульманского права, и противопоставить их «тамгават», но не преуспели в этом, поскольку предлагаемые ими налоги и сборы не могли обеспечить поступления в казну таких сумм, как взимание тамги[504]. Неудивительно, что в периоды правления первых Великих Моголов — Бабура, его внук Акбара и правнук Джахангира — неоднократно отменялась и вновь восстанавливалась тамга[505]. Аналогичную политику проводила администрация Тимуридов в Средней Азии и Сефевидов вплоть до возведения на престол Сефи I[506].

Одну из последних попыток восстановления института тамги предпринял в 1630-е гг. крымский хан Бахадур-Гирей I: он восстановил несколько «чингизидских» налогов, в т. ч. тамгу и «налог на оружие», но духовенство заставило одного из его ближайших преемников, Ислам-Гирея III, отменить их окончательно, что и произошло в 1650-е гг.[507] Насколько нам известно, это последнее упоминание о применении тамги в тюрко-монгольском мире — за исключением Османской империи[508].

Тут следует отметить, что мусульманское духовенство, в принципе, терпимо относилось к сохранению чингизидскими и постчингизидскими монархами многих институтов «чингизова права» — по меньшей мере de-facto, поскольку формально оно старалось изжить в мусульманских тюрко-монгольских государствах остатки «тирании Чингиса». И олицетворением этой деятельности являлась борьба с тамгой[509]. В чём была причина такого враждебного отношения мусульманских богословов и правоведов к тамге?

На наш взгляд, причиной такой позиции мусульманского духовенства становится понятной, если вновь вернуться к изначальному значению этого термина — родовому символу или знаку собственности. Как упоминалось выше, тамга проставлялась на товарах, что означало взимание этого сбора в пользу казны государя, которому этот знак принадлежал. Таким образом, тамга и юридически, и символически была связана с божественным правом чингизидских (или постчингизидских) монархов на власть, о которой мы подробно говорили в предыдущей главе настоящего исследования. Это божественное право на власть в силу происхождения противоречило кораническому принципу: «Ты даруешь власть, кому пожелаешь», т. е. единственным законным источником власти могла быть лишь воля Аллаха. Взимание тамги (визуальное изображение которой являлось символом права Чингизидов на трон и, следовательно, известной независимости их от канонов ислама) являлось одним из препятствий для духовенства по усилению своего влияния на ханский род и тюрко-монгольскую аристократию. Соответственно, отмена этого налога означала бы отказ монарха-Чингизида от немусульманского фактора легитимации власти и автоматически влекла усиление роли духовенства в политической жизни.

Другая причина борьбы мусульманских богословов против тамги имела экономическую основу: тамга взималась непосредственно в ханскую казну, которой монарх мог свободно распоряжаться по своему усмотрению — в противовес мусульманским налогам и сборам, взимание которых (как и расход получаемых средств) контролировали именно духовные лидеры уммы, мусульманской общины. Таким образом, благодаря доходам от тамги, Чингизиды были довольно независимы от мусульманского духовенства не только в религиозном и политическом, но и в экономическом отношении. Таким образом, борьба против тамги являлась символом против «тирании Чингиса» и, соответственно, за создание чистой исламской государственности и права, по сути, отражая борьбу светских и клерикальных кругов в чингизидских государствах в целом.