Чёрное сердце

— Она и не знала, — пожал плечами Домин. — Я не афишировал свою помощь. Кева считала, что это помощь студентам от академии.

Я склонила голову набок и нарочито удивленно протянула:

— По вашим словам, вы просто образец нравственности и милосердия. И все же… Господин Роуззат, если это не вы, то кто тогда?

— Я не знаю. Я пытался самостоятельно отыскать ее убийцу, но стража и Дознаватели очень не любят, когда вмешиваются в их дела. Впрочем, зачем я говорю это? Вы и сами это знаете.

Я глубоко выдохнула, испытывая раздражение. В хижине становилось все жарче — воздух стал сухим, нагретым.

— Когда вы прислали записку, я подумал, что это и есть убийца. Что он решил шантажировать меня спустя много лет. И я поспешил на встречу.

Я ощутила, как капли пота заскользили по спине, и настороженно принюхалась. Вот оно! Запах гари. Пока слабый, но уже различимый.

Домин Роуззат решил отвлечь меня разговорами, пока он методично поджигает хижину! Едва я успела подумать об этом, как он вдруг оглянулся и вскочил на ноги.

— Что это? Вы решили меня сжечь, леди Баллард?

— Что?

Я тоже вскочила. За хлипкими стенами послышался характерный треск пламени.

Домин бросился к двери, и, распахнув ее, отшатнулся. От земли, взмывая вверх, кружились языки пламени. Я поспешила к окну, темнеющему на фоне зарева, и едва успела отскочить назад — пламя возникло так резко, что концы моих волос вспыхнули.

Я вскрикнула, руками пытаясь потушить пламя. Домин подскочил ко мне, и, стащив плащ, быстро сбил тлеющие искры.

— Леди Баллард, — крикнул он, — что происходит?

Я уставилась на него.

— Да это же вы!

— Что — я? Это не мой огонь! — заорал он. Сверху затрещали балки, удерживающие крышу. — Надо выбираться! Я попытаюсь взять пламя под контроль, освободив проход. Слышите? Как только пламя поутихнет, бегите наружу и падайте на землю! Катайтесь по ней, чтобы сбить огонь!

Я беспомощно кивнула, не в силах говорить. Дым проникал в легкие, я закашлялась, согнувшись пополам.

— Вот, — Домин всучил мне в руку платок и заставил насильно прижать его к нижней части лица, — держите. На счет три! Раз!

Он толкнул меня вперед, прямо в ревущую стену огня.

— Два!

Роуззат вскинул руки вверх. От напряжения и жара его лицо покраснело, жилы вздулись на ладонях. Из носа Домина хлынула тонкая струйка крови.

— Три!

Огонь, заслоняющий небо, вдруг замер, словно собака, присмиренная хозяином.

— Бегите, Стела!

Я бросилась вперед, прямо в огонь. И закричала, ощутив, как жар опаляет лицо и руки. Плащ вспыхнул, словно спичка, я завертелась, и, споткнувшись, упала на землю.

На землю, объятую огнем. Все вокруг было в огне.

Я не успела. До благословенной рощи и свежего воздуха было рукой подать — всего пара шагов, но я не успела.

Огонь облизнул мои ступни, добрался до брюк, пожирая ткань. Изо всех сил, теряя рассудок от боли, я покатилась в сторону, стараясь плотно прижаться к нагретой почве.

— Нет!

Кто-то закричал так отчаянно, что этот вопль прорвался сквозь треск и шум огня, а потом рыжих всполохов перед глазами стало меньше, и чьи-то руки помогли мне подняться, прижали к себе.

— Посмотри, посмотри на меня, — взволнованно говорил кто-то, поднимая меня на руки.

Я вскрикнула от боли, когда чужие ладони задели обожженную кожу, и закашлялась.

— Все хорошо, моя маленькая, все хорошо, — сбивчиво повторял тот же голос. А затем мне плеснули в лицо холодной воды. Я застонала, пытаясь уйти от этих настойчивых прикосновений, и, вывернувшись, почувствовала под ногами твердую землю.

Открыла глаза, и всхлипнула от облегчения. Филипп! Он сидел рядом со мной, придерживая мою спину, а во второй руке сжимал флягу с водой.

— Вот, выпей воды.

Я вцепилась в емкость, и прохрипела:

— Хижина… Там человек. Спаси…

Филипп нахмурился, и, обернувшись, бросил взгляд в сторону лачуги. Она была объята огнем. Языки пламени уже танцевали на крыше, но Филипп встал, и вытянул вперед руку. Из-под белого рукава хлынул серый дым, распространяясь быстрее, чем пламя, и набросился на огонь. В считаные секунды от потрескивающего пламени не осталось ничего.

Я прополоскала рот, и, встав, сжала челюсти, стараясь не кричать от боли.

— Где Марек?

— Мальчишка, работающий с тобой? — Филипп направился к хижине, крикнув мне: — Он отправился за вашим поджигателем!

Что?…

Я распахнула глаза от удивления. Значит, Домин не врал! Хижину поджег кто-то другой, и Марек, находящийся поблизости, бросился в погоню.

Филипп тем временем достал из-под тяжелого бревна тело Роуззата.

— Он жив, но в плохом состоянии, — сказал он, когда я медленно приблизилась. — Нужен лекарь.

Я торопливо достала из кармана пузырек, взятый у господина Кике. Счастье, что не разбился.

— Вот. Это эханрея.

— Где ты ее достала? Очень редкая вещь, — говоря, Филипп открыл пузырек, и набрал немного густого средства. Насильно нажав на челюсть Домина, он влил снадобье ему в рот. — Сейчас подействует. Но ему все равно потребуется целитель, хотя угроза жизни уже миновала.

— Да, знаю, — я повернулась в сторону леса. — В каком направлении ушел Марек?

Филипп встал рядом со мной.

— Зачем тебе? Планируешь отправиться следом?

Я молчала.