Чёрные крылья

– И устроить праздник! А на него уже пригласить Артёма и Васю, – весело продолжила Аня. – В конце концов, стоит хоть как-то отметить твоё триумфальное возвращение.

Я буквально на несколько секунд задумался, карикатурно приложив два пальца к подбородку.

– Прекрасная идея, – улыбаясь, согласился я.

А что ещё я мог ответить.

– Замечательно, – она привстала на цыпочки и звонко чмокнула меня в щёку. – Тогда я побежала, постараюсь приготовить что-то вкусное. А ты пока сходи, разузнай, где они, и смогут ли вообще прийти.

– Это ты так ненавязчиво отсылаешь меня прочь, чтобы не путался под ногами на кухне?

– Нет, это я тебя отсылаю, чтобы не отвлекаться каждые полчаса.

И, хищно улыбнувшись, жарко впилась в мои губы.

– Не могу сказать, что такая перспектива мне не нравится, – высказался я, когда поцелуй закончился.

И получил в ответ ещё одну хищную улыбку.

– Иди давай, – шипя отправила меня Аня, получив в ответ звонкий шлепок по нижней части спины.

Через пару минут я уже быстрым шагом направлялся к казарме, где был прописан Артём.

* * *

Едва я миновал душный КПП, где сурового вида вахтёр-лейтенант долго рассматривал моё удостоверение, меня тут же встретил громкий, но печальный раскат аккордеона. Кто-то играл в тишине и одиночестве, не перебиваемый ни чмоканьем сигаретных затяжек, ни тихим перешёптыванием, ни скрипом деревянных половиц. Только мелодия, красивая и печальная.

Оперевшись на косяк казарменной двери, я увлечённо наблюдал, как Артём, сверкая бритой головой и свесив ноги с койки, медленно и спокойно ласкает инструмент. Это получалось у него самозабвенно, виртуозно, так, как получается только у профессиональных музыкантов, да и то, только в тот момент, когда на них никто не смотрит. Или, пока они так думают.

Мелодия была мне незнакома. Я не смог угадать её ни через минуту, ни через две внимательного прослушивания. Иногда мне казалось, что ответ вертится у меня на языке, но едва Артём брал очередной аккорд, это ощущение таяло как дым. Песня лилась без слов, как будто из другого измерения. Мне казалось, будто мой мальчик на секунду приоткрыл дверцу в другой, куда лучший мир. Приоткрыл, просунул руку и вытащил оттуда что-то настолько прекрасное, насколько было прекрасно то самое место, где нас нет. А песня как будто только этого и ждала. Она хлынула в пустую и пыльную казарму как река, нашедшая вход в новое благодатное русло.

Я стоял, словно завороженный, и слушал, как мой сын играет на аккордеоне.

– Никогда не подумал бы, что ты так умеешь, – с хрипотцой в голосе произнёс я, когда он закончил.

Вздрогнув, услышав неожиданный звук моего голоса, Артём резко обернулся. Инструмент моментально оказался откинутым на заправленную постель, издав немного печальный музыкальный вздох, а через секунду молодой разведчик уже сжимал меня в своих крепких объятиях.

– Ты… ты… – это всё, что он смог из себя выдавить.

Я понимал, что моего парня душат слёзы. Мало того, я испытывал почти те же чувства, поэтому мы оба, чтобы ненароком не пустить скупую мужскую слезу, стояли молча.

– Я уже и не надеялся, – проговорил, наконец, Артём, когда самообладание вернулось к нему.

– Не поверишь, но я тоже, – ответил я, слегка отстраняясь.

– Это кто так тебя? – спросил он, имея в виду мой глаз.

– Ай, – я махнул рукой. – Потом расскажу. Рабочие издержки. Ты на себя-то посмотри, я и не знал, что ты так умеешь, – я кивком указал на аккордеон.

– Я и сам не знал, – он смущённо развёл руками. – У меня товарищ был, недавно на Линии погиб. От него осталось-то, портсигар да инструмент. Я к рукам всё его добро и прибрал. Сперва не особо получалось, я так, и сяк пробовал, а потом само как-то пошло. Вроде неплохо выходит.

– Неплохо, это мягко сказано, – похвалил я.

– Видишь, я не только людей убивать умею.

В этих его резких и неожиданных словах сквозило что-то большее. Что-то невысказанное и гложущее его изнутри до невозможности, до пубертатного сарказма и злости, которое так несвойственно старшим лейтенантам государственной безопасности.

И что самое печальное, я знал, что его злость направленна именно на меня.

– Да, – я сделал паузу. – Разностороння ты личность.

– Да нет, – он всё также злобно пожал плечами. – Как раз-таки достаточно однообразная. Герой новой России. Стал именно тем, кем ты хотел меня видеть…

И вдруг мне стало всё ясно. Ещё недавно, ещё всего лишь полгода назад я не видел Артёма в Артёме. Я видел преемника, я видел примёр для всех русских, для нового поколения солдат и бойцов. Идеального солдата, что я лично вскормил и воспитал. Ослеплённый ненавистью к давнему врагу, я смотрел на своего приемного сына, смотрел пристально и внимательно, выискивая его изъяны, ликвидируя их и взращивая из него настоящего воина.