Чёрные крылья

Так что дальше мы шли, а вернее, ехали вместе. За спиной, в яме, служившей нашим диверсантам складом, осталась лежать моя верная трёхлинейка, белый маскхалат, деревянные, хорошо смазанные лыжи и целый походный рюкзак всякого разного добра. Теперь, на скрипучей телеге, запрокинув голову к утреннему зимнему небу, лежал не оперативник «Стальной руки», ещё совсем недавно резавший глотки власовцев в Архангельске, а простой рабочий-слесарь, Иван Борисов, по происхождению считавшийся «фольксдойче», хотя и с примесью славянской крови. Раньше конечно, в сороковые, меня бы поставили к стенке или сослали в концентрационный лагерь, но сейчас, когда грандиозный план «Ост» обернулся большим провалом, правила слегка смягчились. Тем более, если уж в документе написано «фолькс…», то какие ко мне вообще претензии могут быть? При том оценивали меня не заведомо предвзятые неулыбчивые товарищи из ведомства Алеутова, а вполне себе настоящие гестаповцы и эсэсовцы со штангенциркулем в руках. Правда, всё равно пришлось немного схитрить, но об этом господам-арийцам лучше не знать. Так что, я вполне себе мог сойти за поволжского немца или, например, за потомка какого-нибудь саксонца или ганноверца, которого пригласил ещё в Московское царство Алексей Михайлович Тишайший.

Простой, почти немецкий парень Иван Борисов, а в миру Григорий Отрепьев, ехал на тихоходной скрипучей телеге прямиком в город Ижевск, некогда бывший одним из индустриальных центров Урала, а ныне ставший простым захолустьем не самого благополучного рейхскомиссариата. И только лишь редкое ворчание соседа сбивало его с мыслей о бесконечном цикле истории.

– Чего замолчал-то? – недовольно спросил у меня Трофим. – Рассказывай уж дальше, коли вчера начал.

Не забыл-таки старикан. Ещё вчера вечером я начал рассказывать своему попутчику, зачем я здесь. Конечно, я не был настолько идиотом, чтобы вываливать почти незнакомому мне человеку всё и сразу, включая ценные детали и секретную информацию. Наоборот, существенную часть своего повествования я намеренно скрыл или переврал так, что даже если моего спутника схватит гестапо, сообщить что-то путное он им всё равно не сможет.

Тем не менее, развлечь во время долгой дороги этого грубого, нелюдимого человека входило в мои планы, а потому историю, хоть местами и сильно изменённую, необходимо было дорассказать.

– Напомни, на чём я там остановился?.. – попросил я Трофима, сам погружаясь в нелёгкие размышления.

* * *

Чёрная Армия, Свердловск. 12 января, 1962 год.

– Сведения? – недоумённо переспросил я. – И какие же ценные сведения могут попасть к нам из Новосибирска? Матковский вновь нагадил японцам? Люди Суслова опять сотрясают воздух и обвиняют нас во всех смертных грехах? Это мы уже проходили, товарищ верховный маршал. Если разрешите высказать собственное…

– Не разрешаю, – жестко оборвал меня Жуков. От его былого демократизма не осталось и следа.

– Спешу сообщить вам, товарищ Отрепьев, – продолжил верховный маршал, – что в эту минуту, не побоюсь этих слов, решается судьба Отечества. Так что извольте оставить ваши остроты при себе и не перебивать старших по званию.

– Слушаюсь, товарищ верховный маршал, – немедленно гаркнул я, приложив руку к козырьку и одновременно слегка оседая.

– Саша, ты не мог бы?.. – попросил Алеутова Георгий Константинович.

– Конечно, товарищ верховный маршал, – тут же ответил мой начальник и, поднявшись с кресла, направился к двери, огибая широкий круглый стол.

– Вася, если можно, позови нашего гостя, – попросил он своего секретаря, высунув наполовину голову из кабинета.

Из-за двери послышалось утвердительное бормотание и быстрые шаги.

Всё время, пока хорошо известный мне секретарь вёл совсем незнакомого, но такого важного человека, я был объектом пристального внимания всех собравшихся. Кто-то разглядывал меня с нескрываемым любопытством, как, например, Жуков или Новиков. Алеутов смотрел на меня насмешливо и иронично, а вот Кузнецов с Рокоссовским явно выражали своими взглядами неудовольствие и в какой-то мере даже презрение. И если с Рокоссовским всё было ещё понятно, в конце концов, армия всегда и во все времена не сильно любила госбезопасность, то вот с чего я заслужил такой суровый приём от адмирала без флота, было ясно не особенно хорошо.

– Как думаешь, справится? – задумчиво спросил Жуков, обращаясь к моему начальнику.

– Справится, – уверенно ответил ему Алеутов всё также, не сводя с меня глаз. – По крайней мере, он лучший из всех, кто у меня есть.

Ого. Вот это номер. Я услышал что-то лестное от Алеутова? Видать, дело, которое мне собираются поручить, не просто важное, а чрезвычайно важное, потому что, даже когда мы с Артёмом отправлялись на ликвидацию Власова, от Алеутова мы не получили ничего, кроме скупого пожелания удачи. Если меня нахваливают, да ещё и перед первыми лицами государства…

– Вы позволите? – раздался из-за спины незнакомый голос, выведший меня из раздумий.

Я тут же обернулся.