Чёрные тени красного Петрограда

Летом семнадцатого в бушующем Петрограде Володарский очень скоро узрел политическое бессилие соглашателей-меньшевиков. Примкнул к большевикам и уже в конце июля участвовал в работе VI съезда партии, стал членом её Петроградского комитета. А в сентябре, на триумфальных для большевиков выборах, был избран в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. После октябрьских событий, в которых он, конечно, участвовал, но ключевой роли не играл, власть в стране и в столице продолжала меняться со всё убыстряющейся скоростью. Володарский избран во ВЦИК Советов — почётно, но от власти далеко. Да он, похоже, не стремился к власти в её классических, силовых формах. Его дело — слово. И талант его в полной мере мог раскрыться только в сумасшедших условиях революционного хаоса, дающего полную и безграничную свободу в обмен на жизнь.

Володарский — яркий публицист, успешный, как вскоре оказалось, организатор газетного дела, но прежде всего он — оратор. Выражаясь патетическим языком того времени, «трибун революционного народа».

Семнадцатый год, перевернув в России всё, выдвинул совершенно новый тип словесного творчества: улично-митинговое говорение. Оно заключалось не в красноречии, не в заклинаниях, не в гипнозе, а в умении совпасть с настроением масс, выкрикнуть те слова, которые толпа хочет, но не может произнести тысячами ртов. Спастись от штормовой волны можно, только удерживаясь на её гребне; а со стороны кажется, что маленький человечек ведёт волну за собой. Классические демагоги аудиторно-думского типа, все эти Милюковы, Гучковы, Шингарёвы, Чхеидзе, Черновы с их рассчитанным пафосом и тонкими риторическими приёмами совершенно потерялись перед разношёрстным и страшным чудищем никем не управляемой уличной толпы. Гипнотические пассы Керенского тоже недолго нравились. К осени семнадцатого хозяевами митингов становятся ораторы, соединяющие в речах сдержанную страстность манеры с безграничной преданностью идее разрушительной свободы. Троцкий, Ленин, Рошаль, Дыбенко… И Володарский.

Сочетание качеств публициста, организатора и митингового вождя обусловило назначение Володарского вскоре после Октября на должность, которой до сего момента не бывало в России, да, кажется, и во всём мире. Он стал комиссаром по делам печати, пропаганды и агитации. Всего полгода на этом посту.

«Прострелен в сердце»

Опыт взаимодействия с массами подсказывает: массам нужно средство информации нового типа. С 1 февраля 1918 года по инициативе комиссара печати начинает выходить «Красная газета», дешёвая (15 копеек, вдвое дешевле «буржуазных»), оперативная, информативно-содержательная и в то же время простая, доступная каждому рабочему, солдату, матросу. По сути дела, её можно назвать первым подлинным средством массовой информации в России. Главный редактор и автор номер один — Володарский.

Другое направление деятельности — борьба с «буржуазной» печатью. Методы — революционные. В мае по его инициативе запрещены многие петроградские газеты небольшевистского толка «за систематически ложные сообщения, помещённые в них в продолжение двух месяцев». Но время тотальной цензуры ещё не пришло: 25 мая суд революционного трибунала отменил решение комиссара. Володарский, выступавший на суде обвинителем, заявил угрожающе: «Мы терпим буржуазную печать только потому, что ещё не победили. Но когда мы в “Красной газете” напечатаем “мы победили” — с этого момента ни одна буржуазная газета не будет допущена». Ему оставалось воевать с инакомыслием всего 26 дней.

Работа работой, а воздух, которым он дышит, — митинги. Выступает чуть ли не ежедневно. В мае-июне Петроград уже охвачен голодом, продуктов нет даже для рабочих, заводы начинают бастовать. Диктатура пролетариата под угрозой. Зиновьев, Луначарский, Бадаев, Володарский — на рабочих собраниях и митингах. 20 июня очередные митинги должны состояться на Фарфоровом и на Обуховском заводах. После рабочего дня Володарский отправляется туда — и вот…

Об обстоятельствах гибели Володарского сохранились подробные показания его шофёра Гуго Юргенса: