Чёрный аист

— В МГУ! — удивился моему вопросу Санька. — Я в заочной физико-математической школе при МГУ учусь.

Я с уважением посмотрел на него. Сам я еще не знал, куда и на какой факультет буду поступать. Впрочем, об этом не думали и большинство моих одноклассников. Исключением была отличница Люся Ковалева, которая сразу объявила, что будет учиться в ленинградском мединституте. Отец Люси был командиром воинской части под Новогрудком, в Ленинграде она родилась, и ее заявление не удивило ни учеников, ни учителей.

В нашем доме жили пять семей преподавателей, и одной из них были Владимир и Ева Табачинские. Володя преподавал в техникуме физкультуру. Еще недавно он играл за гродненскую команду в баскетбол и головой едва не доставал потолок квартиры.

— А у нас есть еще одна достопримечательность, — сказал Табачинский, когда я поведал ему о величии нашего маленького городка.

— Какая? — обрадовался я.

— Пожарная.

— Какая еще пожарная?

— Которая недавно сгорела.

Да, в школе мы рассказывали друг другу подробности об этом пожаре. Пожарники перепились, кто-то не загасил сигарету, а может, и еще что-то, и посреди ночи здание заполыхало так, что к утру остались одни головешки. Горе-пожарников разогнали, но город теперь был беззащитен перед стихией в виде огня.

— Новую построят, — сказал я.

— Конечно, — согласился Табачинский. — Пить надо уметь, как твой батька.

Раз в неделю он покупал бутылку водки, приходил к моему отцу, наливал полный стакан и во все глаза смотрел, как тот выпивает его залпом. Сам он, во-первых, осушить стакан залпом не мог, а во-вторых, после стакана, выпитого по частям, падал.

В техникуме, где мой отец преподавал бухгалтерский учет, а Табачинский вел физкультуру, была библиотека. Галина Петровна, библиотекарша, неохотно пускала в нее учащихся.

— Рвут и теряют книги! — сказала она, когда отец привел меня к ней.

— Он не будет, — сказал отец. — Читает с утра до вечера, даже спать не хочет.

Его удивлял собственный сын. Сам он читал только журнал «Бухгалтерский учет».

— Ладно, — смилостивилась Галина Петровна. — Вот ключ. Никому его не давай!

— Конечно, — сказал я. — Никому!

У меня и в мыслях не было отдать кому-нибудь этот драгоценный ключ. Был он большой, тяжелый, приятно оттягивающий карман брюк. О нем я не сказал ни Сане, ни Люсе.

В библиотеке сильно пахло пылью. Я читал все подряд, от «Войны миров» Герберта Уэллса до «Фрегата “Паллада”» Ивана Гончарова. Кстати, я с удивлением узнал, что Уэллс написал много и обычных романов. Они мне нравились не меньше фантастических.

Итак, я читал книги, играл в футбол и хоккей, ходил на лыжах в лес, ловил мелких карасей в пруду у больницы, и меня почти не расстраивало отсутствие в Новогрудке большой реки и железной дороги.

«Если что, долечу до Минска на самолете», — думал я, провожая взглядом тарахтящий над нашим домом «кукурузник».

И вот я в университете в Минске, папа с мамой и сестрой Галькой в Хадыженске, и думаю я больше о Велине, чем о каком-то другом населенном пункте.

2

Этот сборник о балто-славянских языковых связях мне подсунул, конечно, Валера.

— Открытия сейчас делаются на стыке наук, — сказал он мне. — Читай лингвистику.

Я как раз предпочитал книги по истории Древнего мира, но спорить с Валерой не стал. Все-таки он был на два года старше.

Нехотя я открыл сборник, пролистал несколько страниц — и вдруг наткнулся на слово «велин». Именно так называлось огромное балтское племя, проживавшее около трех с половиной тысяч лет назад на территории от Балтийского моря до Оки и дальше. Поднепровье тоже было территорией его проживания.

Углубившись в статью, я с неменьшим удивлением узнал, что балто-славянское языковое единство распалось две — две с половиной тысячи лет назад, по меркам жизни этносов — вчера.

«Ну и дела! — почесал я затылок. — Стало быть, славяне и балты близкие родственники?»

Ни в каком учебнике истории прочитать подобное было нельзя. Валера и здесь оказался прав.

Сам он к этим сногсшибательным фактам оказался равнодушен.

— Подумаешь! — сказал Валера. — На земле вообще все народы братья. Тебе об этом любой этимолог скажет.

Я с этимологами знаком не был.

— Что, и негры с китайцами братья? — спросил я.

— В определенном смысле, — хмыкнул Валера. — Они же на Земле живут, а не на Юпитере.

Я, конечно, читал фантастические романы, в которых астронавты шастают по самым отдаленным уголкам Вселенной, но засомневался.

— Ты даже гуцулов не понимаешь, не то что китайцев, — сказал я. — Вавилонскую башню строили люди умнее нас с тобой, а чем кончилось?

— Неправильно строили, — снова ухмыльнулся в ус Валера. — Когда-то существовал единый праязык, и мы его восстановим.

Он сказал «мы».

— А фотография? — спросил я.

— Одно другому не мешает, — строго сказал Валера. — Я, между прочим, кактусы начал разводить. Очень интересные растения. У меня есть подозрение — мыслящие.

Я видел кактус дома у Сварцевичей и один раз сильно укололся об него. Похоже, он это сделал сознательно. Я столкнул кактус с подоконника и попытался незаметно поставить его на место. Отомстил, стало быть.