Чёрный аист

— Лучше бы отставал, — сказал Валера и затерялся в толпе прохожих на Ленинском проспекте.

Я побрел в сторону ЦУМа и почти сразу же наткнулся на Светку-старосту, с которой когда-то учился в одной группе. Светка родила на втором курсе и отошла от нашей компании. У студентов жизнь семейного человека сильно отличается от жизни холостяка.

— Привет, — сказала Светка.

Я пялился на нее, что называется, раскрыв рот. Светка не то чтобы подурнела, но стала совсем другой. Это была женщина, уже многое повидавшая в жизни. Раздалась в плечах и талии, появились морщинки в уголках глаз, сузились припухлые губы, по-другому заблестели глаза.

— Онемел? — усмехнулась Светка.

— А ты все такая же красивая, — сказал я.

— Не выдумывай! — махнула рукой Светка. — Ты все еще в деревне?

— Перешел в Академию наук, работаю вместе с Валерой. Жалко, что не застала его, только что был тут.

— Про Валеру я все знаю, — сморщила точеный носик Светлана — так она смеялась. — У него сейчас нелады с Наташкой.

— У тебя все нормально?

— Отлично! Муж уехал в Израиль, сына сдала в первый класс, сама преподаю в школе русский язык и литературу.

— Подожди, — поднял я руку. — Кто куда уехал и зачем?

— Жить, — дернула она плечиком. — Началось ведь переселение народов, слышал об этом?

— Слышал, — сказал я.

О великом переселении народов я прочитал в энциклопедии в пятилетнем возрасте, и оно навсегда вошло в мое сознание. Это была одна из непостижимых для отдельного человека тайн. Однако сейчас Светка говорила о другом переселении.

— Он уехал, а ты осталась? — уточнил я.

— А что мне там делать? — снова дернула плечиком Светка. — Я даже не еврейка.

— В переселении народов это не имеет значения, — сказал я. — Будешь искать нового мужа?

— Ни в коем случае! — шарахнулась от меня Светка. — Хватило и этого.

«Вот откуда морщинки вокруг глаз, — подумал я. — Но они женщину украшают, как мужчину шрамы. В остальном она хоть куда».

— И нечего пялиться, — повернулась ко мне боком бывшая староста. — Сам еще жениться не собираешься?

— Нет, — сказал я.

— И правильно, — вздохнула Светка. — Успеешь. В академии девушек тоже хватает.

— Больше, чем надо, — согласился я. — Но не для женитьбы.

Мы засмеялись, и оба как-то невесело.

— Ладно, — сказала Светка, — побежала в ЦУМ, сыну надо купить пенал.

Мы разошлись. В голове у меня сидела банальная мысль о том, что каждому из живущих на земле людей идти вперед своей тропкой. А многие из них пока еще не нашли ее.

Часть седьмая

Волколак

1

Во второй раз о Першае я услышал на баскетболе.

По субботам в спортзале филфака некоторые из преподавателей и выпускников университета играли в баскетбол, и я не мог остаться в стороне от сего действа. Борцы вообще могут играть во что угодно. Мне доставляло особое удовольствие в борьбе за мяч подсесть под какого-нибудь бугая и потом с сочувствием смотреть, как он хромает на скамейку для запасных. Самого меня не раз пытались забросить в кольцо вместо мяча, но я легко выскальзывал из объятий подобных снайперов. Все-таки я тренировался у Семёныча, который говаривал: «Раз здоровый — значит, дурной». Этот афоризм годился для любой из спортивных игр.

Однажды в зале появился биолог Петруха, так он сам себя назвал. Петруха посмотрел, как мы стараемся изувечить друг друга, и отказался выходить на площадку.

— Лучше поеду ловить рыбу в Першай, — сказал он мне.

— Куда? — отбросил я в сторону мяч.

— В Налибокскую пущу. Там водятся форель и хариус.

— Врешь! — не поверил я. — Откуда у нас хариус?

— Оттуда, — сказал биолог. — Здесь он называется липень, у поляков липец. Очень красивая рыба.

И мне немедленно захотелось поймать хариуса. Я читал, как его ловят в Сибири, и завидовал счастливчикам, подсекающим хариуса на речном перекате. Наверное, это было незабываемое ощущение.

Но главным в нашем разговоре было все же слово «Першай».

— Меня с собой возьмешь? — спросил я.

— Конечно, — сказал Петруха. — Прямо на майские праздники и поедем.

— Хариус водится только в Першае?

— Нет, ближе к истокам реки. В Першае река впадает в Западную Березину и течет через пущу до Немана. На Немане был?

— Был, — сказал я.

Неман был любимой рекой Адама Мицкевича и Якуба Коласа. Они на нем выросли и воспели его в своем творчестве. Я родился на речке Цна в Ганцевичах, а вырос в Речице на Днепре, любимой реке Гоголя. «Редкая птица долетит до середины Днепра…» Похоже, в творчестве, которым я собирался заниматься, мне отводилась роль певца Цны. Однако при всем том Неман мне тоже нравился. Может быть, в нем слишком быстрое течение, но и к нему можно приноровиться.

Однако сейчас речь шла о реке, в которой водится хариус, и у меня засосало под ложечкой. Предощущение рыбалки было самым острым из чувств, которые до сих пор мне приходилось переживать.

— Сейчас туда поехать нельзя? — посмотрел я в заснеженное окно спортзала.

— Можно, — тоже посмотрел в окно Петруха, — но где мы там будем ночевать? В мае хотя бы палатку поставить можно.

После игры мы с Петрухой пошли пить пиво. У биолога с собой оказался вяленый хариус, и это окончательно добило меня.