Чёрный ход

Кажется, тахтон жалеет, что не имеет возможности поджечь шошонов. Ничего, индейцы и так явятся в Элмер-Крик за вождём. Индейцы — не проблема. Проблема — конкурент, другой тахтон, вор поганый. Надо избавиться, он опасен…

Ещё недавно Джош был уверен: местом большой неудачи избран промысел Сазерлендов. Место Граттанова побоища; резня над резнёй, сказала мисс Шиммер. Он ошибся: тахтона вполне устраивает Элмер-Крик. Ну да, горожан много, всех на промысел не заманишь. Пять миль туда, пять сюда — видать, ему без разницы. Опять же, нефтяники — может, они чем-то таким там пропитались? А среди индейцев есть потомки погибших в резне…

«Ты мне понадобишься, — шелестит осенняя листва. — Я пущу тебя в тело, будь начеку».

— Пошёл в задницу, ублюдок!

«Хочешь умереть раньше времени?»

— Не твоё собачье дело!

Темнеет в глазах. Нет, это не в глазах. Солнце коснулось горизонта, город тонет в вечерних тенях. Вечер, сэр. Когда и успел наступить, а?

У вас мало времени, мистер Редман.

* * *

На другом конце площади, возле оружейной лавки стоял Пастор. Глаза его были сощурены: проповедник смотрел на мир взглядом шансфайтера.

Он поднял руку и поманил Джоша к себе.

2 Рут Шиммер по прозвищу Шеф

— Три несчастья, Абрахам.

— Больших или малых, мисс Шиммер?

— Шутишь? Тридцать три несчастья, и я говорю не о патронах.

— Я так и думал, мэм. Хотите чаю?

— Не откажусь.

— Сейчас принесу.

Лавка просторная, хоть танцы устраивай. В окнах маячат сумерки, забираются внутрь, водят хоровод вокруг горящего фитилька лампы. Скромные, едва заметные отблески играют на застеклённых дверцах шкафа. В шкафу больше нет револьверов — грозных федеральных маршалов. Нет на стене и кожаных патронташей с пряжками из стали и латуни. В стойке отсутствуют магазинные карабины, исчез длинноствольный «ремингтон». Ничего нет, всё вынесли, забрали, растащили.

Элмер-Крик готов стрелять.

Здесь, с лавки Зинника, начался визит Рут Шиммер в город. Тут он, похоже, и закончится, и не так, как планировала Рут вначале. Нет, чёрт возьми, совсем не так.

Идея собраться в оружейной лавке принадлежала Пастору. Он упирал на то, что все торговцы патронами для шансеров — его возлюбленная паства, а значит, предоставят ему приют без колебаний. Услышав внизу, под мэрией, возглас проповедника, Рут сунулась на балкон, радуясь, что мэр с Пирсом, боявшиеся шальной пули, не последовали за ней — вышла и узнала, что её через полчаса ждут у Абрахама Зинника.

Спорить не было ни желания, ни возможности.

Сказать по правде, мисс Шиммер сомневалась, что хозяин лавки придёт в восторг, когда к нему нагрянет более чем странная компания. Но Пастор заверил её, что местный Зинник видал виды — и не соврал. К гостям старик отнёсся философски, с радушным стоицизмом Диогена, предоставившего свою бочку для заседания Конгресса. Временами, боясь обидеть Абрахама, Рут с трудом сдерживала улыбку: её забавлял вид старика — вероятностной зебры, мишени, расчерченной на зоны поражения и безопасности. Увы, хотела она того или нет, но и Рут, и Пастор сейчас были вынуждены смотреть на мир взглядом шансфайтера.

Иначе кое-кто из собравшихся в лавке остался бы для них невидимкой.

Взгляд шансфайтера — пустяки. Куда сложнее оказалось сбежать из мэрии, и не потому, что город стал чертовски опасен для прогулок одинокой леди. Бенджамен Пирс, кто бы ни сидел в теле отчима, и Фредерик Киркпатрик, какие бы мотивы ни двигали мэром, нашли тему, которая объединила их — достойные джентльмены грудью встали поперёк двери, требуя от Рут остаться в кабинете, рядом с ними, и защищать их до последней капли крови.

Пирс упирал на контракт и семейный долг. В его представлении это сливалось воедино, цепями сковывало Рут по рукам и ногам. Мэр орудовал подкупом и угрозами. Гонорар мисс Шиммер вырос в два с половиной раза, кроме этого, ей обещалась тюрьма за пальцы, потерянные Джефферсоном.

«Ваш охранник, — кричал мэр на Пирса, плохо понимая, что ссора сейчас не в его интересах, — покушался на преподобного Элайджу! Ваша падчерица встала на защиту священника, что зачтётся в её пользу, но она отстрелила руку уважаемому владельцу шахты! Искалечила мистера Джефферсона! На моих глазах! Если вы не убедите её искупить свою вину, послужив охраной не только преподобному, но и мне, я буду вынужден…»

«Что? — насмехался Пирс. — Что вы сделаете?»

«Я велю посадить её за решётку! Её и вас!»

«Меня-то за что? И потом, у вас камеры забиты индейцами…»

«Одна свободна!»

«По закону вы не можете посадить мужчину и женщину в одну камеру!»

«Ничего, я найду для вас свободное местечко! По закону!»

«И кого вы пошлёте нас арестовать? Шерифа? Да он скорее засунет вам в задницу яблочный пирог, чем высунет нос из конторы! Или может, вы сами возьмёте нас под арест? Препроводите в тюрьму?! Валяйте, беритесь за оружие…»