Чёрный ход

«Некоторые люди, — слышит Рут голос дяди Тома, — терпеть не могут одиночества. Они скорее умрут, чем останутся одни. Неважно, сколько народу трётся вокруг. Одиночество внутри этих людей, а не снаружи. Бедняги от безысходности придумывают себе воображаемых друзей. Срастаются с ними, беседуют, жизни без них не представляют».

Бенджамен Пирс — последний человек в мире, который, по мнению Рут, мог бы страдать от душевного одиночества. Дружба с галлюцинацией, плодом болезненного воображения? Кто угодно, только не Бенджамен Пирс!

«В них можно стрелять? В этих?»

«Можно, а смысл? — Томас Эллиот Шиммер смеётся. Всё прошлое Рут танцует под этот смех, каждая крохотная минутка. — Не трать патроны зря, девочка».

Выстрел застал Рут врасплох.

Хвост Оленя вылетает из седла, словно его ударили прикладом в грудь. Молодой стрелок поворачивается, снова вскидывает ружьё. Он целится в шошонов, борющихся с Пирсом. Выбирает цель, боится задеть нанимателя. Миг промедления обходится молодому стрелку недёшево — Красавчик Дэйв преспокойно достаёт из кобуры свой револьвер и рукоятью бьёт стрелка в ухо.

Можно подумать, молодой стрелок — брат-близнец Хвоста Оленя. Во всяком случае, из седла он вылетает точно так же, как сын шамана, только боком.

— Идиот!

Это всё, что произносит Красавчик.

Револьвер он не прячет. Дэйв готов стрелять в любую секунду. Готова и Рут, но надеется, что в стрельбе не будет нужды. Поступок Дэйва говорит сам за себя. Шошоны должны, обязаны всё понять правильно…

Шошоны понимают. Они отпускают Пирса и возвращаются к лошадям. Разбирают лодку, собирают шкуры в тючок. Ивовый каркас уже приторочен, куда следует. Двое помогают Хвосту Оленя сесть на лошадь. К счастью, сын шамана жив. Рут не знает, насколько тяжела его рана, но по тому, как индеец держится в седле, мисс Шиммер полагает, что угрозы для жизни нет.

Когда шошоны, не произнеся ни слова, убираются восвояси, Рут долго смотрит им вслед.

— Мерзавцы! — кричит Пирс, ковыляя от реки. — Негодяи!

Это он не про индейцев. Это он про охрану.

— Чего вы ждали? Бросили меня, да? Струсили?!

Красавчик Дэйв вертит револьвер на пальце.

— Ты ещё на петухе своём его поверти!

Совету Дэйв не следует. Просто возвращает оружие в кобуру.

— Зачем я вас нанял? Трусливые сукины дети! Я вам и ломаного цента не заплачý, ясно? Один Арчи — мужчина, вы его мизинца не стоите…

Рут безропотно сносит упрёк в том, что она — не мужчина. В конце концов, отчим прав.

4 Джошуа Редман по прозвищу Малыш

— Отец знает, что ты здесь?

— Конечно, сэр! Он меня и прислал!

У Джоша отвисает челюсть.

— Городу нужна защита, — паренёк спешит объясниться. — Так сказал мне отец! Пора тебе становиться мужчиной, сказал он! МакИнтайры никогда не пасли задних!

— Так и сказал?

Кажется, честный лавочник сошёл с ума.

— Да, сэр! Будьте уверены, я не подведу!

Слова вылетают изо рта МакИнтайра-младшего, как пули из пулемёта Гатлинга. Наконец мальчишка умолкает: в магазине закончились патроны.

— Ты славный парень, Освальд. Итак, ты желаешь поступить добровольцем в городской отряд самообороны?

— Да, сэр!

— И семья не против?

— Нет, сэр!

Шорох пера по бумаге смолкает. Мистер Даутфайр не спешит вносить Освальда в список добровольцев. Он прав. Как бы отказать мальчишке, чтоб не обидеть его насмерть и не поссориться с его идиотом-папашей?

— Ты обязуешься выполнять приказы шерифа, его заместителя и помощников?

— Да, сэр!

— У тебя есть оружие?

— Конечно, сэр! И оно в полном порядке! Показать, сэр?

На поясе у Освальда висит монстр со стволом длинней центральной железной дороги. Монстр заметно перекашивает владельца на правый бок.

— Не надо, я вижу. Лошадь есть?

— Отец даёт мне Чемпиона, сэр! Буду в полдень, верхом и при оружии!

— Я просто счастлив. Славный денёк выдался, не правда ли? А скажи мне, Освальд, что ты станешь делать, если нападут индейцы? Бандиты? Кто угодно?

— Я буду стрелять в них, сэр! Как только они объявятся…

— Вот этого я и опасаюсь. Что ты мне только что обещал?

— Что, сэр?

Мальчишка сбит с толку.

— Кто согласился выполнять приказы шерифа, его заместителя и помощников?

— Я, сэр! Именно так, сэр!

— И вот уже ты собрался стрелять без приказа. Как только они, значит, объявятся. Знаешь, что бывает, когда начинают палить без приказа? Когда кому заблагорассудится? Народ, прячься, МакИнтайр-младший вышел на тропу войны!

— Я не попаду в своих! — глаза мальчишки вспыхивают азартом. — Я умею стрелять, сэр! Я вам покажу!

Он выдёргивает из кобуры тяжеленный «Кольт-Драгун». Капсюльный раритет тридцатилетней давности едва не выворачивается из руки мальчика, словно норовистая рыбина. Солнце в небе превращается в люстру. Ослепительное пламя газовых рожков сплетается в огненный клубок. Вот-вот треснет раскалённое стекло, брызнет острыми осколками — и следом ударит волна испепеляющего жáра.

Время липнет к зубам. Время — тянучка из лавки китайца Ли.

Ствол «Драгуна» поднимается медленно, как в липком ночном кошмаре. Видна каждая царапина на раме, каждый отблеск свинца в гнёздах барабана. Мальчишка не соврал: револьвер в полном порядке. Вычищен, смазан, заряжен.