Чёрный ход

Готов к действию.

«Он же мне в лоб целит! Прямо в лоб! Малолетний придурок…»

Освальд перехватывает револьвер обеими руками. Прочно упирается ногами в землю, ловя равновесие. Большой палец ложится на курок, отводит назад — и в мире что-то беззвучно лопается.

Время срывается с места в галоп.

Ствол «Драгуна» глядит в небеса. Джош и сам хотел бы знать, когда он успел перехватить руку Освальда МакИнтайра, вздумавшего сделаться мужчиной прямо сейчас.

— Сдурел, болван?!

В лицо мальчишке брызжет горячая слюна:

— Застрелить меня вздумал?!

Освальд белеет. Джош запоздало обнаруживает: его собственный левый «ремингтон» приставлен к голове МакИнтайра-младшего. Курок взведён, указательный палец замер на спуске, уже выбрав слабину.

«Вот дерьмо! Я едва не разнёс ему башку!»

Убрать палец со спуска трудней, чем встать с похмелья. Палец упирается, палец хочет давить, обретя пугающую самостоятельность.

— Сэр!

Губы мальчика трясутся:

— Я не хотел, сэр! Я бы н-н-никогда…

Своевольный палец наконец подчиняется вышестоящему начальству. Снять курок с боевого взвода уже легче. Со второй попытки «ремингтон» возвращается обратно в кобуру. Руки дрожат, но это пустяки. Главное, все живы. Всё кончилось. Люстра висит, светит, не упала.

— Ха!

Кто это? Что это значит?

— И этот молокосос собрался нами командовать?!

Молокосос — это я, понимает Джош. Я, не Освальд.

Ничего не кончилось.

Майк Росс — тот ещё здоровяк. Гризли, разбуженный посреди зимы, встал на задние лапы, разинул пасть: зашибу! Да, сэр, и характер соответствующий, ангельский. Можете не сомневаться. Видели бы вы Большого Майка, когда он молотом забивает костыли! С одного удара! Все строители железной дороги сбегаются поглазеть, словно к ним приехал цирк уродов Барнума и Бейли.

Шансфайтер, думает Джош, имея в виду вовсе не Росса. Подлец-шансфайтер шарахнул дуплетом из дробовика, начинённого несчастьями, проклятиями, чёрными полосами, чёрт знает чем. Всем досталось: Освальду, Майку, мне…

Кому ещё?

— Тебе только детишек пугать, недомерок!

В сравнении с Майком Россом девять мужчин из десяти — недомерки. Вот он, Большой Майк, встал напротив: руки-в-боки, рукава закатаны. Ухмылка пляшет в кудлатой бороде. Джош старше Майка на два года, и что с того? Кого здесь интересует возраст?

Полсотни фунтов разницы, сэр! Это вам не комар начихал!

— Договорились, Майк. Записывайся в самооборону, будем работать в паре. Я стану детишек пугать, а ты — лупцевать. Детишкины задницы как раз по твоей части, а?

Зеваки ржут, что твои кони.

— По моей, Малыш, — верзила сплёвывает в пыль. — Это ты в самое яблочко.

Слюна вязкая, коричневая, как у всех любителей жевательного табака.

— Прячешься за своей жестянкой? За звёздочкой? Без неё, небось, язык бы в задницу засунул? В детишкину, а? Верно я мыслю, командир?! Хромой кобылой тебе командовать!

Язык у Майка — что твоя бритва.

«Охота кулаки почесать? — мысленно спрашивает Джош громилу. — Чёрт возьми, сэр, Джошуа Редман ничего не имеет против. Джошуа Редману просто необходимо спустить пар! Иначе мистер Редман как пить дать кого-нибудь пристрелит. Ты не из тех, кто быстро падает? Ну да посмотрим, чья возьмёт. У мистера Редмана найдётся в запасе пара сюрпризов!»

Движение в дальнем конце улицы. Кто там? Четверо всадников въехали в город. Приезжий саквояжник с охраной. Здравствуйте, мисс Шиммер! Тахтон рекомендовал не попадаться вам на глаза. И что же теперь, я должен удирать?

От вас, от Майка?!

Не дождетёсь! Джошуа Редман, может, и не первый храбрец в Осмаке, но труса никогда не праздновал, сэр!

— Без звезды, Майк?

Джош отцепляет звезду с жилета. Аккуратно кладёт её на стол мистера Даутфайра.

— И без стволов, лады? Зачем нам пальба в городе?

— Ха! Замётано, Малыш!

Ухмылка Росса всё шире. Ещё немного, и рожа треснет пополам. Майк не может поверить своему счастью. Сейчас, сейчас он сделает из Малыша замечательную отбивную.

С кровью, сэр!

Джош снимает пояс с револьверами, кладёт на стол рядом со звездой. Майк отдаёт зеваке патронташ с сорок четвёртым «Старром» в украшенной бисером кобуре. Оба мужчины выходят на середину площади. Солнце светит Джошу в левый глаз. Нет, это никуда не годится. Шаг, другой, поворот. Порядок. Солнце у Джоша за спиной.

Майк жмурится, моргает; Майку не до солнца.

— Давай, врежь мне! Ткни кулачишком!

Джош слегка покачивается на полусогнутых. Делает приглашающий жест.

— Врежь ему! — орут в толпе.

Кто? Кому? Какая разница, сэр?! Кто-нибудь кому-нибудь.

Лишь бы посильнее!

Под первый удар, способный нокаутировать бизона, Джош ныряет, как под тугую волну. Пинает Майка в колено, с левой бьёт в ухо. К сожалению, Росс только с виду неповоротлив. Кулак Джоша попадает ему не в ухо, а в лоб. Ощущение такое, будто Джош засадил что есть силы в каменную стену.

В последний момент Джош отшатывается. Увы, кулачище Майка на излёте цепляет его скулу. Хруст зубов, рот наполняется солёным, горячим.

Я лежу, сэр? Да, лежу на спине.

Перед глазами пляшут разноцветные бабочки.