Читаем Чёрный ход полностью

Чёрный ход

— Теперь он точно ничего не скажет. Ни вам, ни мне. Он будет упираться до последнего, — Пастор говорит со священником, но смотрит на Рут. — Спасать нанимателя, исполнять свой долг. Ленивый мул сговорчивей, чем он сейчас. Выполнить контракт до конца? Для таких, как он, это дело чести.

— Я вас не понимаю!

— И не надо. Достаточно, что меня понимает мисс Шиммер. Я прав, мэм?

Рут молчит. Вы правы, молчит она. Если конфликт между вами и моим отчимом выплывет наружу, никто не свяжет с ним это покушение. Умирающий в присутствии трёх свидетелей заявил, что у него были свои мотивы стрелять в преподобного Элайджу. Какие мотивы? Неважно. Важно, что для всех это останется между Красавчиком Дэйвом и священником методистской церкви в Элмер-Крик.

Ложь во благо. Ложь во исполнение долга.

Я вся дрожу, отмечает Рут. Почему? Меня так встревожил поступок Дэйва? Нет. Я возмущена действиями отчима? Нет. Удивлена проницательностью Пастора? Тоже нет. Его словами?

«Вы идиот, брат мой. Только идиот может терзать допросом умирающего. Человек, у которого вместо головы седло. Теперь он точно ничего не скажет. Ни вам, ни мне. Он будет упираться до последнего. Ленивый мул сговорчивей, чем он сейчас. Исполнить контракт до конца? Для таких, как он, это дело чести…»

Дрожь усиливается. Рут повторяет сказанное Пастором, вертит в голове так и этак, и чувствует, как её трясёт, будто от приступа лихорадки.

Что происходит?!

«Танец, танец лодочника!Танцуем всю ночь до рассвета!Чем лодка не танцпол?Плыви, лодочник, вверх по рекам Огайо…»

— Его нельзя оставлять здесь, — Рут встаёт. — Преподобный Элайджа, у вас есть повозка? Лошадь?

Она пытается скрыть от чужих взглядов своё состояние. Так прячут деньги от спутников, вызывающих подозрение. Получается или нет, не ей судить. Ещё труднее избавиться от навязчивой мелодии, всплывшей из тёмных глубин памяти. «Танец весёлого лодочника» в обработке для губной гармоники. Пастор никогда не исполнял эту песню, да ещё так фальшиво. Во всяком случае, он никогда этого не делал в присутствии Рут.

«Танец, танец лодочника!Танцуем всю ночь до рассвета!Лодочник танцует, лодочник поёт,Лодочник делает всё, что угодно…»

— Этого человека, живого или мёртвого, надо доставить к шерифу. Сделать заявление…

— Шериф? Это к Дрекстону, что ли?!

Элайджа истерически хохочет:

— Шериф пьёт больше моего. Мы его не добудимся, мисс. Шериф — пустое место, и даже на этом месте он долго не просидит. К тому же он ночует у вдовы Махони. Привезти труп к ней — стопроцентная гарантия, что вдова поднимет на ноги весь город.

Священник назвал ещё живого человека трупом? В присутствии умирающего?! Упрёк застывает в горле мисс Шиммер. Если Элайджа сгоряча и позволил себе лишнего, то все упрёки мира опоздали. Красавчик Дэйв всё ещё человек, но вне сомнений, он больше не живой.

Пастор берётся за гармонику:

«Я есмь воскресение и жизнь, — звучит благая весть, — и всякий, живущий и верующий в Меня, не умрёт вовек…»

А Рут слышит:

«Лодочник танцует, лодочник поёт, лодочник делает всё, что угодно…»

— Если хотите сделать заявление, мисс, — Элайджа перебивает напев, — обратитесь к помощникам шерифа. Двое живут неподалёку, на Кладбищенской: Джошуа Редман и Сэмюель Грэйв. Подходящее название для улицы, не находите? Дом с черепичной крышей, дальше пустырь и кладбище. Парни бойкие, им проснуться — что мне до ветру сходить! Простите, мисс, я сегодня несдержан на язык…

— Черепичная крыша, — повторяет Рут. — Дальше пустырь и кладбище.

— В яблочко, мисс! — похоже, священник не в силах остановиться. Мелет и мелет, и речь преподобного Элайджи звучит так, словно рот его набит хлебным мякишем. — А я разбужу мальчиков Руперта Формана — и мы доставим тело гробовщику Ходжесу. Врач этому вралю уже не нужен, а у гробовщика есть холодный погреб. Там Ходжес за полдоллара красит мертвецам щёки и подвязывает челюсти. Если утром шериф захочет осмотреть тело, труп будет к их услугам. Не беспокойтесь, мисс, я засвидетельствую, что вы стреляли, защищая меня от неминуемой смерти. Ни один суд в мире, даже неправедный судия, который Бога не боится и людей не стыдится, не сможет придраться к вам…

Когда за станцией дилижансов раздаётся выстрел, Элайджа подпрыгивает на месте. Журчит дурно пахнущая струйка, стекает по брючинам на землю — преподобный обмочился от страха.

— Где это? — быстро спрашивает Пастор.

— К-к-к-кажется, на К-к-к-кладбищенской…

«Двое живут неподалёку, на Кладбищенской: Джошуа Редман и Сэмюель Грэйв…»

Рут срывается с места. Пастор обгоняет её, но мисс Шиммер прибавляет ходу, вырываясь вперёд. Зачем ей это надо, Рут не знает, но бежит со всех ног.