Читатель на кушетке. Мании, причуды и слабости любителей читать книги

Коллекционеры человеческих останков, любители вскрывать девственные книги, вооружившись канцелярским ножом, библиофилы, умершие от разрыва сердца в погоне за призрачными книгами… Мы с вами оказались в воздушном замке, где обитают читатели, страдающие психозом: те самые безумные дядюшки, о которых я обещал рассказывать как можно меньше – за исключением тех случаев, когда их несчастные судьбы могут прояснить, откуда берутся недуги обыкновенных читателей, то есть подверженных неврозу. И здесь именно такой случай: ни один книголюб не может избежать этой мрачной игры теней, занимающей сцену его внутреннего театра, на которой постоянно сменяются декорации. К тому же, если в книгах сохраняется что-то от игрушечных медведей и кукол, они неизбежно станут объектом той или иной проекции – даже если она связана не с половой принадлежностью этих предметов, а с их возрастом и ролью в нашей жизни. Книга может стать суровым отцом – вот он пристально глядит на нас с верхней полки, матерью – у нее мы попытаемся выведать все тайны жизни, любовницей – ее мы возьмем с собой в постель, ребенком – его мы будем баюкать на руках. Или она примет на себя все эти роли по очереди.

Так что же такое – или кто такой? – книга, которую мы держим в руках? В 1976 году два психиатра из Теннесси, Томас Хэнэвей и Гордон Бёргхардт, опубликовали исследование, ставшее результатом их четырехлетней работы: они анализировали походку мальчиков и девочек, когда те держат в руках книгу. Они выяснили, что в дошкольном возрасте особой разницы между ними нет, но со временем, когда усиливается влияние гендерных стереотипов, стили «книгоношения» начинают заметно разниться. «Чаще всего юноши носят книги в практически прямых руках, вытянув верхние конечности вдоль тела; девушки же обычно держат книги у бедра, упирают их в тазовые кости или же качают на руках». Похожий эксперимент в начале 90-х годов провели в Женеве – на сей раз он растянулся на шесть лет. Его результаты показали, что разница в повадках двух полов сохранилась, но стала менее выраженной.

Это специализированные, узкие исследования, сосредоточенные на «носителе», а не на самом предмете, который держат в руках. Но кто знает, быть может, у нас получится найти нечто, указывающее на ментальные проекции, которые связаны с той или иной манерой, другими словами, понять, что же напоминает нам книга в каждом из двух случаев, что нам в ней видится? После небольшого мысленного эксперимента (он продлился не четыре года и не шесть лет, а скорее от четырех до шести минут) я возьму на себя смелость предположить, что в первом случае книга – это чемодан или дипломат, а во втором – новорожденный ребенок. Все и так ясно – здесь тоже вступают в игру гендерные стереотипы. Однако я прошу вас воспринять эти слова как подсказку и весьма грубый пример самоанализа. Ведь спор о половой принадлежности книг, как и дискуссию об их возрасте, невозможно на самом деле поручить собранию мудрецов: мы должны сами разрешить его внутри себя. Как настоящие дилетанты – с благословения наших покровителей Бувара и Пекюше.

4 Священный параллелепипед

…но вскоре покинул единого сурового бога Иегову и отдался сверкающему и тысячеликому многобожию книг[20].

Стефан Цвейг, Мендель-букинист

Когда один из его работников озвучил, что намеревается жениться на поварихе с полевой кухни, господин Росс все не мог придумать, как же выйти из положения. Правила приличия требовали, чтобы заключение брака сопровождалось религиозной церемонией, ведь история, о которой идет речь, произошла сто пятьдесят лет назад. Росс – англичанин викторианской эпохи, а двум влюбленным ничего не оставалось, кроме как припеваючи жить во грехе, поскольку в окрестностях не нашлось ни одного священника. И вообще никого, кроме вышеуказанного господина, к тому же инженера, а не пастора по профессии: дело было в затерянной деревушке в Центральной Америке, где наш герой руководил строительством железной дороги. Однако Росс не растерялся. Как-то раз в воскресенье он собрал пятьсот своих рабочих и появился перед обрученными в белой ночной рубашке – из всей его одежды только она в достаточной мере походила на сутану. На месте не нашлось даже томика Библии: единственная книга, которую Росс взял с собой, – «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» Лоуренса Стерна, подлинный шедевр юмористической литературы. К счастью, местные рабочие с трудом изъяснялись даже на испанском и ни слова не понимали по-английски. В итоге наш инженер, одетый в ночную рубашку, торжественно зачитал им главу из книги Стерна и объявил новобрачных мужем и женой. Мне хочется думать, что их брак был счастливым.