Читатель на кушетке. Мании, причуды и слабости любителей читать книги

Когда и я, как Таркетти, был двадцатилетним растрепанным юношей[70], то на основе его метода я вывел свой. Я определенным образом расшифровывал подчеркивания, оставленные в книге подопытной девушкой, чтобы понять, подойдет ли она мне. Метод вышел не особо элегантный, он больше напоминал упрощенное судопроизводство, но я все же надеюсь, что мой опыт окажется полезным для одиноких сердец с самыми разными наклонностями.

Сначала рассмотрим крайности: такие случаи довольно редки, но, если придется столкнуться с чем-то подобным, бегите со всех ног. Если на книгах нет ни следа от карандаша и даже корешок в идеальном состоянии, без малейших следов использования, у вас два варианта: либо человек ее даже не открывал, либо читал с чрезмерной аккуратностью, можно подумать, будто он заранее надел стерильные перчатки. Следовательно, он либо пользуется книгами как внешними атрибутами – так делают представители некоторых профессий, расставляя в витринах своих приемных разные предметы, – либо он настолько не выносит никаких проявлений чувств и так разборчив в отношении своих вещей, что можно уже издалека разглядеть: в будущем вас ожидает болезненная нехватка эмоций. На другом конце этой шкалы обратный случай: книга исчиркана полностью, и говоря «полностью», я имею в виду, что буквально каждое слово показалось читателю достойным особого обращения. Поскольку одна из важнейших способностей человеческого разума – делать выбор и вытягивать отдельные нити из огромного клубка реальности, из этого следует сделать вывод, что наш подопытный не отличается особым интеллектом. Не зовите его даже поесть мороженого, потому что он, широко и довольно улыбнувшись, скорее всего, отправит лакомство себе в лоб вместо рта.

Время от времени вместо подчеркиваний в книге обнаруживается загадочный шифр, состоящий из закорючек, навязчивых восклицательных знаков, написанных заглавными буквами слов – и все это излучает ауру величайшего и судьбоносного прозрения. Вы, вероятно, скажете мне, что и в записных книжках Ницше можно найти подобные причуды. В этом и суть: через некоторое время после этих записей его отправили в Йенскую психиатрическую лечебницу. В случае тех, кто не сочиняет новую «Волю к власти», этот театральный пафос, как правило, означает, что жертва отравлена книгами – прямо как Эмма Бовари. А если на полях вы найдете пометки вроде «Да! Да-а! Да-а-а!» и тому подобные экстатические восклицания, куда более уместные в интимной обстановке, не сомневайтесь: эта особь живет в выдуманном мире, существующем лишь в ее видениях, и ее фантазии то и дело вознаграждают ее множественными оргазмами. К сожалению, вы не книга.

Бывают случаи, когда строки подчеркивают при помощи линейки, угольника, транспортира и прочих измерительных приборов. Можно предположить, что у такого человека присутствует склонность к гиперконтролю или же его мышление не отличается гибкостью, а разум непроницаем для внешних раздражителей. Подопытный как будто применяет к любой книге (будь это даже сборник стихов Рембо) приемы, усвоенные на инженерном факультете или же на курсе по формальной логике. Думаю, каждую вашу слащавую фразочку такой человек будет пропускать через фильтр неопозитивистского ви́дения. Если вы позволите себе прошептать ему или ей на ухо «мой сладкий птенчик», то в ответ получите возражение, что Рудольф Карнап и Алфред Джулс Айер сказали бы, что в этом случае «речь идет о логически несостоятельном высказывании».

Случается, книга всем своим видом показывает, что ее читали взахлеб и не приходя в сознание: она вся помятая, карандашные пометки расставлены в беспорядке и частично перекрывают текст, уголки загнуты, на странице 27 осталось какое-то засохшее и расплющенное насекомое, на странице 80 – чек из ночного клуба «Гиппопотам», на странице 162 два абзаца перепачканы соусом гуакамоле, и ничего невозможно разобрать, а последние тридцать страниц пошли волнами, потому что они непонятно каким образом сначала полностью промокли, а потом их просушили. Если книгу как следует встряхнуть, то из нее посыплются песчинки, сухие цветы, кошачья шерсть, крошки и засохшие остатки еды. Перед вами страстный человек, искренне любящий чтение. Можете надеяться, что он будет обращаться с вами так же, как и с этим томиком, но постарайтесь держать его подальше от своей библиотеки.