Что другие думают во мне

Я рассматривал их, вспотевших, в веселом настроении после пробежки. На Бони были голубые потертые беговые кроссовки, на его белой футболке красовался выцветший из-за многочисленных стирок рисунок Дорожного Бегуна из «Looney Tunes», вырывающегося наружу из большого красного кружка. Даниэль был одет в белую майку, на ногах белые кроссовки с зелеными шнурками.

– Но зачем так рано? – спросил я. – И разве на вас не реагируют датчики?

– Я привык рано бегать, чтобы ни с кем не пересекаться, – сказал Бони и вытер лицо футболкой, обнажая загорелый живот. – Даниэлю приходится страдать из-за моих привычек. А что касается датчиков, Мерав дала нам код и доверила включать их по вечерам и гасить утром.

– Правда?

– Для этого я и заставил Даниэля бегать со мной, – проворчал он, – думаешь, она позволила бы мне делать это одному? Нам к тому же приходится бегать по тому маршруту, который она утвердила, чтобы мы всегда были на высоких участках, которые видно из дома. Вот мы и бегаем по холмам, а все потому, что нельзя ходить поодиночке. Мы все под подозрением, видишь ли. Когда не можешь слышать чужие мысли, приходится подозревать всех.

Даниэль смотрел на меня все это время.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да-да, – ответил я, – просто мысли всякие.

– Так пойдем кофе попьем, – сказал Бони. – Мишель и Марта всегда присоединяются к нам на утренний кофе после пробежки. Ты тоже приходи.

Почти все как у людей. Мы сидели там вчетвером: Бони, Даниэль, я и Мишель («Марта устала, она решила остаться в кровати сегодня утром», – сказал он) – и пили крепкий кофе, пока утренний свет растекался и постепенно заполнял большую комнату. Мы сидели рядом с большим открытым окном, через которое в комнату проникал прохладный и чистый воздух, и разговаривали обо всяких пустяках. Бони шутил и рассказывал байки о том, как подслушал какую-нибудь интересную мысль во время утренних пробежек в те редкие разы, когда мимо пробегали другие бегуны. Даниэль дал нам послушать несколько отрывков мелодий, которые он сохранил на своем телефоне, Мишель ворчал на кофе и на бесцельную трату времени, а я рисовал на салфетках маленькие игральные карты, демонстрируя один из интересных раундов в покер, который мне довелось сыграть три года назад. Рассказ Аарона должен был выбить меня из колеи, и, пожалуй, в первые секунды так и было, но среди других людей, рассказывающих веселые истории, смеющихся, умиротворенно пьющих кофе, буря в моей душе улеглась. На вопрос, о существовании которого я даже не подозревал, был получен исчерпывающий ответ. Сомнение, о котором я не догадывался, исчезло. Я словно смотрел на нас со стороны и думал: может быть, мы не потенциальные жертвы жестоких киллеров, а всего лишь друзья, которые пьют кофе утром, в отпуске, в удаленной необычной гостинице, а потом будут лениться все утро, – и это было похоже на правду. Пришла Михаль и села за столик в сторонке, с негодованием стуча по клавишам ноутбука, ругаясь на упавшую сеть. Затем Мерав быстро пробежала по комнате, и Бони прокричал ей, чтобы она сделала оладушки на завтрак, а она прокричала в ответ, не потрудившись повернуться, что он сам может сделать, если хочет.

А потом, ровно в тот момент, когда Мишель начал рассказывать о лондонском читателе мыслей, который жил в туннеле метро и превратил его в собственный город, в окне промелькнула тень. Быстрая тень, заслонившая собой солнце на полсекунды, пробежала через все окно, сверху вниз, и исчезла с коротким звуком удара, который заставил всех нас поднять голову и посмотреть, что произошло. Мишель застыл на полуслове, уставившись в окно. От увиденного он начал резко глотать воздух, вскочил, забормотал: «Нет, нет, нет, нет, нет» – и выбежал наружу.

Мы выбежали за ним.

Вопль Мишеля я услышал еще до того, как увидел тело. «Марта! – кричал он, надрываясь. – Нет, нет, Марта, нет!» Он стоял на коленях рядом с бездыханным телом Марты, уткнувшейся лицом в рыхлую землю. За нами выскочили Сиван и Мерав, растолкав меня, Бони и Даниэля, стоявших рядом, потрясенных. Хагай, Михаэль и остальные выбежали из здания, растерянные, с глазами навыкате от шока. Все, что нам оставалось, – это стоять в стороне, смотреть наверх, на край крыши, с которого спрыгнула Марта, смотреть на Мишеля, который выл, сжав кулаки, стоя на коленях и дрожа с ног до головы, и на Сиван, которая перевернула тело Марты, осмотрела его, приложила ухо к груди, послушала, подождала немного и наконец безмолвно покачала головой в сторону Мерав.

– Нет! – кричал ей Мишель, когда заметил это движение. – Ты не можешь знать наверняка! Вы не знаете наверняка! «Скорую», вызовите «скорую»! Марта, моя Мартале, вызовите «скорую», прошу вас!

Я видел, как Сиван немного затрясло то ли от вида мертвого тела, то ли из-за криков Мишеля. Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Мишель… – Мерав попыталась положить руку ему на плечо, но он жестко оттолкнул ее:

– Отстань от меня! Вызови «скорую»! Сделай это, наконец!

– Мишель, она уже не с нами… – тихо сказала Сиван.