Что есть истина

Гегель отмечает, что развитие одних только оснований, главным образом, в области права и нравственности, есть вообще точка зрения и принцип софистов, и есть не что иное, как точка зрения рассуждений, имеющая последователей и в настоящее время. Софисты выступили в Греции в ту эпоху, когда греков в религиозной и нравственной области перестали удовлетворять одни лишь авторитет и традиция. Греки почувствовали потребность сознать как опосредствованное мышлением то, что они должны были признавать для себя значимым. Этому требованию софисты пошли навстречу тем, что они учили отыскивать различные точки зрения, с которых можно рассматривать вещи, а эти различные точки зрения суть именно, прежде всего, не что иное, как основания. Мы отметили выше, что, так как основание еще не имеет в себе и для себя определенного содержания, то можно легко находить основания для безнравственных и противоправных действий так же, как для нравственных и правовых. Поэтому, решение о том, какие основания должны быть признаны имеющими значение, оказывается предоставленным субъекту. От его индивидуального умонастроения и индивидуальных намерений зависит, какому основанию он отдаст предпочтение. Этим подрывается объективная почва того, что само по себе имеет значимость, того, что всеми признано, и благодаря этой отрицательной стороне софистики софисты заслужено получили дурную репутацию – искажали право и истину, вообще представляли вещи в ложном свете. Не правда ли, что наша юстиция в лице следователей, прокуратуры, судей и адвокатуры, наше законодатели заняты теми же рассуждениями, о которых говорит Гегель. “Если в наше время не только при рассмотрении светских дел, но также и в проповедях часто преимущественно лишь резонируют и, например, приводят всевозможные основания к благодарности, которой мы обязаны богу, то Сократ, равно как и Платон, не поколебались бы объявить такого рода рассуждения софистикой, ибо, как мы сказали, характерным для последней является не содержание, которое может быть и истинным, а форма оснований, посредством которой можно как все защищать, так и нападать на все. В наше богатое рефлексией и резонирующее время человек, который не умеет указать хорошего основания для всего, что угодно, даже для самых дурных и превратных мыслей и поступков, должен быть уж очень недалеким. Все, что испорчено в мире, испорчено на хороших основаниях. Апелляция к основаниям, доводам, сначала преисполняет нас робостью и заставляет нас думать от отказе от нашей мысли или наших действий; но, когда мы знакомимся на опыте, как обстоит дело с этими основаниями, то убеждаемcя, что можно находить основания за и против всего на свете, становимся глухими к ним, и они перестают нам импонировать”.

Развившись в целостность опосредствования, достигнув единства с собою, которое оказывается положенным как снятие различий, сущность в восстановленном непосредственном бытии существует, становится через свое основание действенной и причиной.

Существование

Существование есть непосредственное единство рефлексии внутрь себя и рефлексии в другое. Существования и основания образуют мир взаимозависимостей и бесконечное сцепление оснований и обосновываемых. Рефлексия существующего в другое нераздельна от рефлексии внутрь себя. Основание есть их единство, из которого произошло существование. Поэтому существующее содержит в себе относительность и свою многообразную связь с другими существующими и рефлектируется внутрь себя как основание. Таким образом, существующее есть вещь. Вещь рефлексией в другое обнаруживает себя и, таким образом, она обладает свойствами.

Вещь

Вещь есть целостность как положенное в единстве развитие определений основания и существования. Со стороны одного из своих моментов, со стороны рефлексии в другое, она имеет в себе различия. Благодаря этим различиям она есть определенная и конкретная вещь, обладающая свойствами. Вещь, со стороны другого своего момента, есть рефлексия внутрь себя как тождество, отличное от различия, от своих определений. В вещи мы имеем как существующие все рефлективные определения. Мы видели, что тождества нет без различия, и свойства, которыми обладает вещь, суть существующие различия. Мы имеем в вещи связь, которая объединяет разные свойства. В отличие от нечто, которое перестает быть данным нечто потеряв свое качество, вещь может потерять то или другое свойство, не перестав быть тем, чтό она есть.

Свойства разных вещей могут быть не только различны друг от друга, но и тождественны, самостоятельны и свободны от их связанности с вещью.