Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Герцог усмехнулся и развел руки.

– Ну что вы, граф, разве я могу отказать вам? – Насмешливо спросил он. – Вам и вашей небольшой армии за южными холмами? Но неужели вы и ваши доблестные драгуны заставят меня, старого больного человека, отправляться в путь на ночь глядя и трястись в карете всю ночь? Проявите хоть толику христианского милосердия.

Шон Денсалье нахмурился, ему показалось что над ним издеваются, но он понял, что если продолжит настаивать на немедленном отъезде, то поставит себя в глупейшее положение. В самом деле не вызывать же сюда драгун и не тащить хромого старика в экипаж силой, при этом еще и усмиряя оружием его челядь и гарнизон. Для него, Верховного командора, это будет совершенно нелепо и унизительно. И если герцог просит лишь отложить выезд до утра, то конечно следует пойти ему навстречу. Прекрасной Марии-Анне придётся подождать, ничего страшного. Кроме того, радостно сказал себе Шон, ужин в более-менее дружеской обстановке – это весьма удобный случай завести разговор о короле Джоне.

– Простите, Ваша Светлость, я просто неверно вас понял. Конечно же будет гораздо удобнее, если мы отправимся в Фонтен-Ри завтра поутру. И для меня будет великой честью и радостью гостить в вашем доме и разделить с вами трапезу.

Герцог, внимательно наблюдавший за молодым командором и считавший, что читает его как открытую книгу, одобрительно кивнул.

– Ну вот и отлично, Шон. Я надеюсь вы не против, что я обращаюсь к вам просто по имени?

51.

Когда Шон Денсалье явился к Марии-Анне доложить о прибытии Филиппа дю Тьерона, она почувствовала какую-то неясную тревогу. Ей подумалось что её командор как-то переменился. Она не могла точно сказать в чем дело, но что-то явно было не так. Он не смотрел ей в глаза, был непривычно сдержан и немногословен, держался как-то очень отстраненно и холодно. Так ей казалось. До неё доходили слухи что граф Ливантийский вроде как всерьез увлекся графиней Бонарте и Мария-Анна подумала было что молодой человек пытается держать дистанцию со своей некогда обожаемой королевой, дабы не ранить чувств своей новой возлюбленной. Мария-Анна почувствовала весьма ощутимый укол ревности. Но тут же постаралась взять себя в руки. Всё это совершенно пустое, сказала она себе. Определенно сейчас у неё есть дела поважнее и тратить душевные силы на такую нелепицу просто глупо. В конце концов она королева, и если ей понадобится чтобы славный герой Азанкура пал её к ногам, а его белокурая пассия навсегда исчезла, ей будет достаточно пошевелить пальчиком.

– И какое впечатление произвел на вас герцог? – Спросила она, застывшего как камень командора.

– Вполне благоприятное. Обстоятелен в суждениях, далеко не заносчив, наделен благочестием и великодушием, весьма образован и рассудителен, в высказываниях сдержан и нетороплив.

Королева глядела на Верховного командора с удивлением.

– С каких это пор благочестие, рассудительность и сдержанность почитаемы вами за положительные качества? – С усмешкой поинтересовалась она.

Шон пожал плечами.

– Не знаю. Возможно с тех самых пор как я познакомился с герцогом Майеннским, – спокойно сказал молодой человек.

Королеве совершенно не понравился этот ответ и уравновешенность графа. Ей было гораздо привычнее видеть его вспыльчивым, самоуверенным, горделивым. "Похоже этот болван что-то задумал", решила она, хотя не могла и представить что он мог задумать. Уж не жениться ли на её Первой фрейлине? И она снова ощутила нечто вроде ревности, хотя вроде как и договорилась сама с собой что сейчас ей нет до этого никакого дела.

– И что же, он не отказывался ехать? Вам не пришлось как-то убеждать его?

Шон Денсалье отрицательно покачал головой.

– Нет. Узнав, что вы желаете его видеть, он сразу же был готов отправиться в путь.

Мария-Анна недоверчиво посмотрела на командора.

– Вы издеваетесь? – Спросила она.

– Почему? – Удивился граф и его удивление показалось ей искренним.

– Ступайте, – сказала она.

Он развернулся и пошел к двери.

– Думаю моя Первая фрейлина вся уже истомилась в ожидании вас, – сказала она ему в спину.

Командор на секунду остановился, но так ничего и не ответив, покинул кабинет.

Только когда он вышел, Мария-Анна поняла, что он ни разу не назвал её "Ваше Величество".

52.