Что мне сказать тебе, Мария-Анна

В Фонтен-Ри королева прибыла к вечеру второго дня. Роберт всё время был подле неё. Она не отпускала его от себя буквально ни на шаг.

Во дворце царила несколько нервозная атмосфера. Луиза Бонарте, которая покинула Реймс сразу после церемонии и уже больше суток находилась в Фонтен-Ри, сделала небольшой доклад королеве о том что здесь происходит. По её словам повсюду царили страх и уныние. Во дворце хозяйничали люди графа Согье, а также судебные гвардейцы, которые, если разобраться, тоже были его людьми.

Никто ничего не понимает, говорила девушка, то и дело вопросительно поглядывая на королеву. Как только весть о том, что Его Высочество живой и здоровый появился на церемонии в Реймсском соборе достигла Фонтен-Ри, все очень обрадовались. Все с нетерпением ожидали его прибытия, предполагая что будет какой-то бал или праздник в честь его счастливого выздоровления. Но вместо этого приехали хмурые непонятные мужчины в темных глухих одеждах и именем королевы и графа Согье забрали почти полтора десятка человек, живущих во дворце. Среди них работники кухни, лейб-служанки, все кто хоть как-то связан с медициной, в том числе и мэтр Дорэ, с которым обошлись особенно грубо, чуть ли не за шиворот протащив его через весь дворец, кормилица принца, и даже, тут Луиза позволила себе обвинительную интонацию, Паскаль Корнелий. Несчастного старика, с негодованием сказала девушка, забрали прямо в его маленькой обсерватории, при этом разбили его телескоп, а ему самому дали в зубы, потому что он пытался протестовать, взывать к высшей справедливости, называть людей Судбеного ведомства палачами, ретроградам и мизерами и кричать что никому не удастся заглушить голос истины и что если пришло его время последовать за Бруно, Гусом и Серветом, то он готов. Кроме того, затем приехала чуть ли не целая армия судебных гвардейцев во главе со своим капитаном. Они буквально оккупировали все помещения в правом крыле дворца рядом с Главной кухней, никому ничего не объясняют, запрещают там ходить и требуют неслыханно много еды и вина.

Закончив свой рассказ, девушка пристально поглядела на королеву, желая, чтобы та объяснила, что происходит.

Но Мария-Анна, делая вид что разглядывает на столе какие-то бумаги, молчала.

– Ваше Величество, вы ничего мне не объясните? – Наконец, не выдержав, спросила Луиза.

– Разве я, графиня, обязана вам что-то объяснять?

Девушка зарделась, королева редко называла её графиней, а когда называла то обычно ледяным тоном, как и сейчас.

– Конечно нет, Ваше Величество. Но я надеялась, что вы снизойдете до того, чтобы хоть в двух словах рассказать ваше верной фрейлине почему граф Согье устроил во дворце этот террор. Ради Бога, в чем может быть виновен старый Корнелий?

Но Мария-Анна упрямо глядела в бумаги, молчала и стало ясно что она не снизойдет. Луиза почувствовала обиду.

– Почему вы не разрешаете мне увидеться с Робертом? – Спросила она довольно резко.

Мария-Анна посмотрела на девушку. "Может это она? Конечно она не старая и не хромая, но что если она всё же как-то замешана в отравлении?". Но это казалось слишком нелепым и абсурдным, Мария-Анна не в силах была представить, что Луиза, возившаяся с Робертом, когда он был еще совсем малышом, словно она его старшая сестра, вдруг стала бы участвовать в том, чтобы травить мальчика на протяжении месяцев, обрекая его на боль и страдания.

– Вы снова требуете от меня каких-то объяснений, графиня?

Луиза сникла.

– Ваше Величество, почему вы столь суровы со мной? Разве я чем-то вызвала ваше неудовольствие? Может мне следует готовиться к тому что скоро и за мной придут из Консержера?

Мария-Анна и сама не знала почему. Она ощущала какую-то неясную досаду, от чего-то ей было очень неуютно. Может из-за сидящих в подвале баронов, с которыми теперь нужно довести дело до конца, может из-за самого отравления, из-за того что она допустила чтобы у неё под носом два месяца истязали её собственного ребенка, а может из-за этого болвана Корнелия и слишком ретивых людей Согье.

И она постаралась сменить гнев на милость и ответить более мягко:

– Не волнуйся, никто за тобой не придет. А Роберт просто пока еще отдыхает и не желает никого видеть. Как только он отдохнет, ты конечно увидишься с ним. Сейчас ступай и позови мне Ольмерика.

Графиня Бонарте осталась неудовлетворенной. Вроде бы ей дали понять, что лично ей ничего не угрожает и она по-прежнему человек ближнего круга, но то что происходило в Фонтен-Ри яснее ничуть не стало. Девушку терзали любопытство и страх, да и вдобавок многие во дворце надеялись на неё, ждали что она, как любимица королевы, сумеет что-нибудь выяснить и рассеять их тревогу. Но она не сумела, люди будут в ней разочарованы.

68.

В кабинет вошел Ольмерик и как обычно молча встал у двери.

– Подойди ближе, – попросила Мария-Анна.

Он подошел к столу. Мария-Анна встала с кресла и обхватив себя за локти, прошлась по кабинету.