Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Она почувствовала, что у неё путаются мысли. И словно бы весь этот нежный свет заходящего Солнца, бездонное наливающееся с запада темной синевой небо, порхающие белые бабочки, сладкий запах рододендронов, весь этот вечер какой-то нереальный, несуществующий, порождение сна и вымысла.

– Но как же я оставлю моих родителей? – Пробормотала она и очень несмело, в ответ на его пожатие, едва-едва сжимая его пальцы. – Я должна заботиться о них.

– Ты же говорила твой старший брат плетет из лозы корзины, короба и мебель и хорошо зарабатывает тем.

– Да, но у него своя семья. Он не может думать только о родителях.

– А те триста ливров? Вы уже истратили их?

Рози отвела глаза в сторону.

– Я их потеряла, – тихо сказала она и покраснела, прекрасно понимая, что ему очевидна её ложь.

Он поднес её руку к губам и поцеловал.

Девушка покраснела еще больше.

– Не волнуйся, Рози, мы оставим твоим родителям ещё денег и позаботимся чтобы они не потеряли их. Я найду надежного рантье, который будет им выплачивать определенную сумму каждый месяц.

Он выпустил её руку, подошел к седлу и взял шляпу.

Девушка внимательно следила за ним.

– Но почему именно Новый Свет? – Спросила она. – Почему так далеко?

– Потому что я не могу оставаться в этой стране. Я не должен. – Он поглядел на неё, неуверенно сжимая свою шляпу и сказал: – Рози. Я понимаю, что свалился тебе как снег на голову и конечно же не в праве требовать от тебя какого-то решения прямо сейчас. Я остановился в гостинице "Два гуся" и приеду на этот холм завтра вечером в это же время и буду ждать тебя и твоего ответа.

Он ещё помедлил, помялся, словно собираясь сказать еще что-то, затем решительно надел шляпу и взялся за луку седла, но Рози вдруг сказала очень взволнованно и пронзительно:

– Но разве вы любите меня, сударь?!

Гуго застыл. Затем посмотрел на девушку и сказал:

– Да, сударыня, я люблю вас. С того самого момента как увидел ваши чудесные глаза, полные сочувствия и сострадания к незнакомому вам человеку. Вы прикоснулись ко мне теплом вашего чистого доброго сердца и словно исцелили меня. И я уже тогда знал, что обязательно вернусь и попрошу вашей руки. Доброй вам ночи, сударыня.

Он взобрался в седло и развернув коня, поскакал прочь. А Рози еще долго стояла на месте, глядя в сгущающийся сиреневый сумрак и пытаясь хоть как-то унять и разобраться в той буре что бушевала в её сердце.

73.

Верховный командор Шон Денсалье, граф Ливантийский, прибыл в Фонтен-Ри в некотором раздражении.

Ему казалось, что все позабыли о нём. Последние дней десять он провел в военном лагере, далеко от столицы, занимаясь комплектацией войск и подготовкой новых полков для отправки на границу с Италией. Однако вся эта привычная и по-своему приятная для него армейская суета почему-то сейчас совершено не увлекала его. Все его мысли были о Марии-Анне. И чем больше он торчал в этом, теперь не иначе как "чёртовом" лагере, тем всё более ему казалось, что королева намеренно услала его прочь, с глаз долой, чтобы как-то зачеркнуть и нивелировать то что произошло ночью между ними в Реймсе во Дворце То, накануне церемонии в соборе. Но Шон Денсалье был полон решимости продолжить своё наступление на этом фронте, уверенный что та ночь была только началом его нового пути к славе и власти. Часами он обдумывал создавшееся положение, прикидывая как ему поступить дальше. Без конца задавался вопросами: влюблена ли Мария-Анна в него и если да, то насколько сильно; как далеко он может зайти в своих требованиях и как правильно использовать тайну узника Сент-Горта. Правда Шон и сам до конца не верил, что этот нелепый Гуго Либер в самом деле умерший давным-давно король Джон Вальринг, но ведь кое-какие совпадения всё же определенно имели место быть, а значит Мария-Анна вне всяких сомнений очень не захочет, чтобы эта гипотеза стала широко известна. И потому Шон считал, что у него сильные карты. Вот только ему совсем не нравилось в такое важное для него время быть не в Фонтен-Ри, а где-то среди лесов, в диких полях, в палатке, в окружении грубой солдатни и матершинников офицеров. Да, это была его стихия. Но сейчас ему было не до неё. И потому, как только он кое-как уладил все дела и в каком-то приблизительном виде исполнил королевские приказы, он тут же покинул военный лагерь и помчался во дворец.

Мария-Анна и Роберт, в компании кардинала Равалле, графини Бонарте, маркиза Ринье, лейтенанта Ольмерика и трех лакеев, державших подносы с напитками и фруктами, прогуливались по изумрудным лужайкам Нижнего сада Фонтен-Ри. Шон Денсалье сбежал по лестнице и решительным шагом направился к гуляющим, по пути резким жестом сняв шляпу и отбросив её в сторону.

– Ваше Величество! – Громким басом сказал он и низко поклонился.

Затем поклонился принцу, но уже не так низко:

– Ваше Высочество.

И затем слегка обозначил поклоны остальным:

– Ваше Высокопреосвященство. Ваша Светлость. – Поглядев на сияющую, улыбающуюся ему Луизу Бонарте, он не выдержал и тоже слегка улыбнулся: – Графиня.