Что мне сказать тебе, Мария-Анна

– Когда полтора года спустя Джон тяжело заболел, Гуго торжествовал. Он говорил мне что это он наслал на короля порчу, что я всё равно будто принадлежать ему. А когда к моему великому горю Джон умер, брат решил, что настал его час. Он снова попытался овладеть мной, несмотря на то что я уже носила под сердцем дитя. Гуго совершенно спятил, он обещал, что нашлет порчу и на моего не рождённого ребёнка, если я не буду с ним. Но теперь он хотел большего. Чтобы я объявила его своим мужем. Он хотел уже не только меня, но и корону. И я поняла, что должна избавиться от него. Но он был моим родным братом, плодом того же чрева что и я, я не могла просто приказать убить его. В конце концов когда дело не касалось его страсти ко мне, он был вполне умным и благородным человеком. И да, я приказала схватить его, переправить на Бычий остров и запереть в самой глубокой темнице, запретив хоть кому-то видеть его и разговаривать с ним. Я не знала, что еще делать. Хоть я и не верила, что он колдун и наслал болезнь на Джона, я действительно боялась, что он что-нибудь сделает Роберту. Я боялась, что Гуго как-нибудь опозорит меня, что начнет рассказывать какие-то мерзкие выдумки обо мне, я боялась его. Но не смела убить. А потом эта ведьма из Даргобурского леса сказала, что исцелить Роберта может только мой самый заклятый враг, похороненный в подземельях Бычьего острова. И я поехала к брату и освободила его. И вот так оно всё и началось. Гуго очень изменился за эти одиннадцать лет. Он больше не желал владеть мною и действительно хотел помочь моему сыну. И помог. – Мария-Анна сделала паузу и веско сказала: – И да, он знал о потайном ходе из капеллы, который когда-то давно показал Джону его отец, а Джон мне и Гуго. И да, у Гуго была страшная рана на правой ноге, в юности на охоте, дикий вепрь вспорол ему бедро. И да, я вела себя с ним как с родственником и он не относился ко мне как к королеве.

Мария-Анна обвинительно поглядела в глаза протиктора.

– А потом пришел Шон Денсалье. Он придумал эту басню о короле и пытался через угрозу что расскажет об этом всем овладеть мною и заставить меня сделать его своим супругом. История повторялась. Всегда одна и та же история. Потому что вы, мужчины, хотите только двух вещей: власть и красивую женщину. И что мне оставалось? Я прекрасно понимала что если я сделаю как он хочет, он рано или поздно попытается избавиться от Роберта. Он захочет своего ребенка и чтобы тот со временем получил трон. И тогда я, как и одиннадцать лет назад, пришла к человеку, которому я доверяла больше всего на свете. И попросила помощи. И ты помог мне. А потом пришел сюда и собрался убить меня? – В прекрасных серых глазах Марии-Анны заблестели слёзы. – Я доверяла тебе как никому в этом мире, я всегда верила, что ты защитишь меня от любых опасностей, от любого зла. И в самом дурном сне мне не могло привидеться что ты направишь на меня меч. Неужели трудно было понять, что подлый Денсалье перед смертью сделает всё чтобы отомстить мне?

В комнате повисла тишина. Мужчина и женщина молча смотрели друг другу в глаза.

Мария-Анна уже была готова поверить что ей удалось убедить норманна и радостные нотки облегчения уже тихонько звякнули в её душе. Но затем Ольмерик схватил её за шею и с огромной силой швырнул на пол. Женщина полетела вниз лицом вперед. Она выставила перед собой руки и упала на четвереньки. Протиктор вцепился в её волосы левой рукой и грубо дернул в сторону. Мария-Анна взвизгнула, от пронзительной боли у нее навернулись слезы. Ей пришлось откинуться назад, она уселась на пол, ударившись спиной о кресло. Ольмерик стоял перед ней с мечом в руке и с невероятным холодным презрением глядел на неё.

– Ты лжешь, – глухо произнес он. – Ты всегда лжешь. Из-за тебя я и мои братья стали клятвопреступниками, предав истинного короля, которому мы поклялись в верности именем наших богов. Ты заслуживаешь умереть как проклятая гадина. Мне следует раздавить твою голову ногой как гнилую тыкву. Но я буду милосерден к тебе и ты умрешь от меча. Если хочешь, помолись своему убитому на кресте богу.

Мария-Анна испуганно глядела на него, дрожа всем телом. Её разум метался как бельчонок пытаясь найти хоть какой-то выход из этой ситуации и не находил. С душераздирающим отчаяньем она осознавала что все её уговоры сегодня бесполезны, Ольмерик обезумел, он служил только своим богам, всегда только им и никогда ей. Взмокшими ладонями она упиралась в паркетный пол, пытаясь отодвинуться назад, отдалится от своего убийцы, но лишь плотнее прижималась к тяжелому креслу из баварского дуба за её спиной.