Что скрывает снег

Впрочем, спешить в любом случае стоило. Софийский намеревался начать суд к полудню. Значит, следовало успеть доставить преступников в городскую управу. Дела, имевшие большую важность для жителей, генерал, по обыкновению, слушал именно там, в присутствии городского головы – личности малозначительной и поставленной лишь для видимости.

– Спасибо, Таня…

Наскоро ополоснув лицо ледяной водой из бочки, Деникин стал одеваться, все еще зевая и коря Ершова за несвоевременную прогулку. Однако он все ж таки попал в две бутылки! Вспомнив о том, Деникин довольно улыбнулся, но тотчас потух: разумеется, вчера он так и не смог навестить Цинь Кианг. А ведь этого так хотелось! Да и не разгневается ли теперь она? Впрочем, от последней мысли Деникин, досадуя сам на себя, отмахнулся. Хоть давеча китаянка и не взяла денег, она по-прежнему оставалась проституткой. А он – одним из многих. И вряд ли имелся резон задаваться подобными вопросами.

– Совсем я тут одичал, – произнес вслух Деникин.

– Вы ведете беседу с собой? – удивился Ершов.

Как и накануне, он вошел без стука и спросу. Все одно, что к себе домой.

Натягивая сапог – все же, предстояло показаться Софийскому – Деникин скривился.

– Ершов, я в самом деле смог бы дойти до управы и без вашей заботы.

– Мне подумалось, вы все еще спите, как и всегда. Околоточные говорят – до утра не смогли вас поднять… Не ведали, что тут особый подход нужен. А дело, между тем, весьма спешное! И при том у нас на него остается не более пары часов.

– Что за дело такое?

– Павлина Калюжникова разговорилась – как только девочку ей привели.

– Кто? Как? Она должна была замерзнуть в лесу.

– Вы сказали это так, Деникин, будто бы опечалены… Да, она нашлась. Ее привел ваш друг доктор. Но дело вовсе не в том: с ней-то как раз все в совершенном порядке. За исключеньем того, что по нашей – ну нет, по вашей! – вине ей грозит сиротский дом. Однако отставим ребенка. Нам нужно обсудить слова ее няньки.

– Ну так что вы все тянете, Ершов? Что там сказала наша убийца?

– То, что беспутная госпожа Вагнер встречалась с господином полицмейстером. Притом она абсолютно убеждена – говорит, не единожды своими глазами видела. Накануне этих встреч Наталья усылала из дома Павлину, а девочку запирала в шкафу.

– Она, вижу, уже и полицмейстера взялась порочить. То есть, по ее словам, это он Вагнерову и порешил, да? Все явная ложь, Ершов. Разве сами не видите? А даже если вдруг и правда – что нам с того?

– Дайте же мне хоть слово вставить, Деникин. Дело вовсе не в няньке, а в господине полицмейстере. Все они как-то связаны – и он, и Вагнеры, и отец Георгий, и даже архитектор – но как?

– Вы вновь за старое? Никак не успокоитесь? Но ничего, нынче Софийский этот вопрос решит, и тут-то вам и придется, наконец, заняться чем-либо более стоящим.

– Подождите! Слова няньки навели меня на мысль. Как вы помните, господин полицмейстер много лет встречался с китайской проституткой из дома Фаня, которую мы так и не поймали оттого, что… несколько заблуждались. Думаю, нам все же стоит возвратиться к самой первой нашей идее и попробовать расспросить ту женщину. Если, конечно, она все еще там.

– Он встречался с китайской проституткой? Первый раз слышу, – Деникин вспомнил о Цинь Кианг, чувствуя томительное сожаление и вполне понимая полицмейстера.

– Ну конечно! Это же совершенно очевидно. Иначе для чего нам требовался Цзи?! – рассердился Ершов.

– И что беседа с ней нам даст?

– Смотрите: архитектор сказал доктору, что его ранили в веселом доме, – Ершов раскрыл ладонь и загнул указательный палец.

– Миллер? Нежданно. А как вы узнали?

– Весь город с утра о том твердит… Не отвлекайте! Чувашевского зашибли там же – два. И, наконец, господин полицмейстер не просто встречался, а весьма долго, с … хм… одной из падших девиц – три.

– Ершов, вы расстраиваете меня своими пустыми домыслами. Бордель – весьма беспокойное место, потому не нахожу в этих происшествиях ничего странного. Идемте, нам давно пора. Мы теряем время, вместо того, чтобы вести преступников на суд.

– Деникин, попросите его превосходительство отложить дело Вагнеров! Хотя бы на несколько дней!

– Ершов! Прекратите сентиментальничать!

– Деникин, я не знаю, с кем именно встречался господин полицмейстер, но вы-то можете это выяснить без особого труда. Между делом, так сказать. А заодно и расспросить, что там произошло с Миллером и Чувашевским.

Деникин ненавидел это насмешливо-понимающее выражение.

– О чем вы?

– О том, что вы могли бы, заглянув в гости к своей даме…э… просто к своей даме, задать ей несколько вопросов. Вам бы это ничего не стоило – я подразумеваю, сверх того, что вы и без того платите – но делу могло бы помочь.

– Вы оскорбляете меня, Ершов… Как вы смеете?

– Дуэль? – ласково спросил околоточный.

– Идемте! Нам надо управиться до полудня!

***

В дороге Деникин хотел собраться с мыслями и выстроить в голове все обстоятельства, чтобы связно пересказать их затем в городской управе. Ранее ему не приходилось выступать перед многолюдным обществом, и потому волнение он испытывал весьма сильное.