Что случилось прошлой ночью

Не знаю, как долго я просидела рядом с ним. Мне просто хотелось запомнить последние мгновения, проведенные с отцом, человеком, который научил меня быть доброй, трудолюбивой и любознательной. С человеком, который заботился обо мне, когда мы потеряли маму, который оставался сильным ради меня, когда сам мог бы сломаться. Человеком, который привел меня в этот мир. Теперь пришла пора мне проводить его из этого мира.

Мое дыхание сбилось, когда я наклонилась над папой, и его волосы взъерошились, когда я прижалась губами к его лбу в прощальном поцелуе.

– Я люблю тебя. О боже, я люблю тебя. – Мой голос дрогнул. – Я буду скучать по тебе. Передавай привет маме. Мне так жаль.

Дверь позади меня открылась, и вбежал Эйден, а за ним – парамедики, толкающие носилки.

– Наоми! – Эйден опустился на колени рядом со мной и прижал меня к себе, но мои руки безвольно повисли по бокам.

– Я могла бы спасти его, – заплакала я.

– Нет, Наоми. Это не так.

– Он звонил мне четыре раза, а я ему не помогла. Он нуждался в моей помощи…

– Это не твоя вина. Ты спала. Я тоже не слышал звонков.

– Он никогда ни о чем меня не просил, и единственный раз, когда я ему понадобилась, я ему не помогла. Мне следовало быть здесь. Я…

Я повалилась вперед, уткнувшись головой в грудь Эйдена и сотрясаясь в рыданиях. Закрыла глаза и позволила темноте поглотить меня, не обращая внимания на шаги парамедиков, которые подкатили носилки и поднимали тело папы.

Но один звук я не смогла проигнорировать.

Жужжание застежки-молнии, когда закрывался мешок для трупов.

16

Мы сидим в тесной комнатушке, вызывающей чувство клаустрофобии. От Эйдена меня отделяет пустой стул. Эйден машинально пролистывает что-то в телефоне, его лицо ничего не выражает. Время от времени он бросает взгляд в мою сторону, а затем быстро отводит глаза. Я щелкаю пальцами, и это единственный звук, который нарушает тишину помимо негромкого тиканья часов. Знаю, это наверняка сводит Эйдена с ума – он всегда ненавидел, когда я хрустела костяшками пальцев.

Мой взгляд прикован к окну, и я вглядываюсь в серый пейзаж внешнего мира. Снова падают снежинки, крупные и быстрые, они кружатся по земле на сильном ветру. Снег идет каждый день, постепенно все больше и больше заметая бункер.

Звонит телефон Эйдена, и мы оба подпрыгиваем – громкая, радостная мелодия звучит зловеще неуместно в этом тесном помещении. Покосившись на меня краем глаза, Эйден встает, поворачивается ко мне спиной и выходит из комнаты, пока я провожаю его взглядом. Он закрывает за собой дверь, но, к счастью, замок не защелкивается, и створка чуть-чуть приоткрывается обратно. Этого достаточно, чтобы расслышать его голос.

– Алло? – шепотом отвечает Эйден. Его голос хриплый, надтреснутый от беспокойства и напряжения последних сорока восьми часов. Я немного сдвигаюсь вбок на своем стуле, чтобы оказаться как можно ближе к приоткрытой двери.

Это, должно быть, Хелен. Приехав, я ожидала увидеть, что она выйдет из машины, но Эйден захлопнул дверцу и запер автомобиль. Он попросил ее не приезжать? Или она сама решила остаться дома?

Он молчит, и я слышу приглушенный лепет ее слов. Поворачиваю голову, чтобы заглянуть в дверной проем, – Эйден прислонился к стене, шаркает ногой по тускло-серому ковровому покрытию и прижимает трубку к уху. Его глаза потускнели, плечи поникли.

– Я в порядке, клянусь. Просто очень устал. – Он снова делает паузу, откидывает голову к стене и закрывает глаза. – Нет… Нет, мне действительно не нравится эта идея.

Я придвигаюсь еще ближе к двери, медленно, чтобы он меня не услышал.

– Знаю… Да, я знаю, что ты хочешь быть здесь ради меня и Фрейи, и я ценю это, правда ценю, но… Это просто очень деликатный момент, особенно сейчас. Ты же это понимаешь, да?

Он попросил ее не приезжать.

Эйден молчит, и, пока она продолжает бубнить что-то в трубку, открывает глаза и вдруг замечает меня. Его взгляд вспыхивает.

– Ладно, мне нужно идти. Да… Нет, мне действительно нужно идти. Нет. Не приезжай. – Не попрощавшись, он кладет трубку.

Он толкает дверь и снова садится, но на этот раз – на стул рядом со мной. Близость нервирует – находиться наедине с ним нервирует. Я все та же Наоми, а он все тот же Эйден. Все, чем мы когда-то были, все, что у нас когда-то было, тесно связывает нас вместе.

– Все в порядке? – спрашиваю я, пока Эйден ерзает на неудобном пластиковом стуле.

– Ага, хорошо, как… – Он умолкает, не закончив предложение.

– Где Хелен? Она приедет отдельно?

Знаю, что не следует спрашивать, но ничего не могу с собой поделать.

– Я сказал ей не приезжать.

Я поворачиваюсь к Эйдену.

– Почему?

– Потому что, несмотря на то, что ты очень разозлила меня тем, как вчера обошлась с Хелен, я понимаю, как все это тяжело для тебя, – отвечает он, продолжая смотреть в пол. – И как несладко тебе пришлось в прошлом. Я сейчас не только о Фрейе. Обо всем. О Хелен. О том, как ты о нас узнала.

Как я узнала.