Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло

Я чувствовала, что она поражена. Она готовилась к спору, но, почувствовав, что спора не будет, немного расслабилась. Журналистка заговорила о своих страхах, о личных проблемах. Я слушала ее минут пятнадцать, периодически повторяя:

– Я вас слышу. Я вас понимаю. Что вам нужно, чтобы сделать это?

Мы решили изменить рабочий процесс и больше времени уделить личному общению, не ограничиваясь только Интернетом. В конце разговора она извинилась за свой ультиматум и согласилась продолжить работу.

Сущая мелочь – но насколько значительная! Большая личная победа! Мне удалось сохранить отношения, осуществив реальное, живое восстановление. Восстановление, не потребовавшее унижений. Тонкое восстановление.

Вдохновленная первым успехом, я начала анализировать происходящее вокруг более уверенно – стала обращать внимание на мелкие детали и непонимание друг друга в разговорах. Я замечала это, когда люди отворачивались, не реагировали на попытки установления связи или меняли тему разговора. В такие моменты я перестала испытывать неуверенность и терзаться чувством вины. Я стала мысленно твердить себе: «Любопытство! Любопытство, а не самоуничижение». Перемена казалась невероятно малой. Но такой малый сдвиг в отношении к людям неожиданно высветил мне целые миры сложных поступков – внезапно мне открылся тайный план существования. Мы говорили о сестре Б., но он неожиданно сменил тему – похоже, он терзается чувством вины из-за напряженных отношений с ней! Почему А. испытывает такой явный дискомфорт? А как только мы заговорили об арахисовом соусе, тело ее расслабилось. О, все понятно! Она просто переживает по поводу собственной карьеры!

Однажды моя подруга Джен сказала, что ей сложно справляться с родительскими обязанностями, и вдруг резко сменила тему и начала агрессивно расспрашивать меня о моей жизни. Почему? Может быть, ей не хочется казаться навязчивой? Как мне разобраться с ее чувствами? Я использовала два приема, которым научил меня доктор Хэм, ментализацию и метакоммуникацию, то есть высказала свои мысли вслух.

– Меня беспокоит, что ты переключилась на меня, потому что не хочешь грузить меня своими проблемами. Но твои проблемы – это не груз. Мне интересно, что с тобой происходит. Моя жизнь сейчас невероятно скучна, и мне хочется поговорить о тебе.

– Ладно, – кивнула Джен и начала рассказывать о своих трудностях, а я смогла ее утешить. Я была счастлива, что смогла помочь любимой подруге.

Даже на наших сеансах, когда доктор Хэм устремлял свой всевидящий взор под мой череп, он всегда улыбался и говорил:

– Сегодня вы особенно любопытны.

С тем же успехом он мог сказать, что я – его любимая пациентка. Чудесный комплимент!

Конечно, я любознательна не всегда. Когда мне кажется, что кто‑то со мной груб, я не собираюсь включаться в танец настройки. Я не делаю этого каждый день. Я поступаю так далеко не всегда. Но все чаще любопытство заставляет меня задавать волшебный вопрос: «Чего бы тебе хотелось?» Эти слова распахивают двери и рушат стены. Мы достигаем понимания и перестаем быть двумя отдельными существами, которые по одиночке плывут в океане. Мы дарим и принимаем. Два атома обнимаются в бурном океане эфира. Я ранил тебя. Ты причинил боль мне. Ты – мой.

Думая о том, что происходит в действительности, мы должны учитывать одну важную вещь. Нечто такое, на что не всегда есть ответ. Нечто, что скрывается под поверхностью понимания происходящего у большинства людей.

В ходе моих исследований я связалась с нейропсихологом из университета Эмори, Негар Фани, которая изучает влияние ПТСР на цветных. Она провела сканирование мозга чернокожих женщин, которые постоянно сталкиваются с расистской микроагрессией в личной жизни и на работе. Фани выяснила, что такое насилие изменило структуру мозга женщин². Более того, эти структурные изменения сходны с изменениями, происходящими в мозге людей, переживших комплексное ПТСР. Каков же вывод? Расизм может стать причиной ПТСР. Фани сказала мне, что занялась этой темой, потому что сама постоянно сталкивалась с микроагрессией со стороны более зрелых коллег, белых мужчин.

Немало исследований показывает, что чтение расистских или угрожающих материалов вредит психическому здоровью. Чернокожие, смотревшие видео, на которых полицейские стреляли в безоружных чернокожих, отмечали возникновение тревожности и депрессии. Думаю, то же самое можно сказать о латиноамериканцах, которые смотрят видео, где детей и родителей разделяют на границе.