Чтобы человек стал Богом

Теперь мы можем понять во всей полноте настойчивые слова Христа в Первосвященнической молитве, переданной святым Иоанном (мы следуем иерусалимскому переводу Библии, который в данном случае, как и во многих других, кажется нам более близким тексту, чем перевод, используемый в экуменическом Переводе): «Отец, соблюди их во имя Твоё, которое Ты дал Мне, чтобы они были едино, как Мы[1559]… Чтобы всё едино были, как Ты, Отче, — во Мне, Я — в Тебе, чтобы и они в Нас были… Я дал им славу, которую Ты дал Мне, чтобы они были едино, как Мы: Я — в них, Ты — во Мне, чтобы они были совершенно воедино … Я хочу, чтобы там, где Я, они тоже были со Мной… Я поведал им Имя Твоё и поведаю, чтобы любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них была и Я — в них[1560]».

Мы не смогли привести весь текст целиком, ни попытаться полностью объяснить его. Мы ограничились необходимыми нам терминами. Любовь и слава — это только два аспекта, которые для нас ещё немного различны, одного и того же Существа Бога. Сперва Христос, согласно святому Иоанну, объясняет, что мы должны стать «едино», как Отец и Сын составляют «едино». Но в той степени, в какой церковное богословие разъяснило Писание, мы знаем, что единство Отца и Сына (и Святого Духа) является не просто добрым согласием, но существованием в одном и едином существе. Следовательно, мы, человеческие существа, все должны быть одним и единым «существом». Но текст заходит дальше: «чтобы они были едино, как Мы: Я — в них, Ты — во Мне». Даже если предпочесть версию экуменического Перевода и некоторых греческих рукописей: «чтобы они тоже были в нас», то на этот раз мы введены в этот союз, соединяющий Отца и Сына. Явственно предлагается механизм этого союза: Сын одновременно «един» с Отцом (в своей божественной природе) и «един» с нами (в своей человеческой природе).

Молитвенная форма «чтобы они были…» не означает, что этот союз не осуществлён уже, но подобно множеству других отрывков того же текста, она приглашает нас жить в соответствии с этой тайной. Святой Иларий Пиктавийский, на Западе, понимал это следующим образом: «Господь молит своего Отца, чтобы те, кто верит в Него, были едино, и подобно тому, как Он сам в Отце и Отец в Нём, так и все в них были едино. Зачем говоришь ты здесь о единодушии, о союзе души и сердца в добровольном согласии? Если бы их воля была бы такова, чтобы создать единство верующих, то у Господа в запасе имелось достаточно слов, чтобы облечь это в верные термины; Он бы стал молиться так: «Отец, поскольку мы хотим одного, пусть и они хотят одного, и пусть все мы станем едиными благодаря такому согласию. Неужели Он не ведал смысла слов, Он, кто сам есть Слово? Он, будучи Истиной, неужели Он не сумел сказать истину? Он в совершенстве объявил об истинных и подлинных тайнах евангельской веры… Он указал на пример союза и на источник такого союза для верующих; Он молился, чтобы, подобно тому, как Отец есть в Сыне, а Сын в Отце, так же, в силу этого союза и по его образцу, они стали все едины в Отце и Сыне[1561]». Этот союз одновременно является «источником» и «образцом»; мы должны ему соответствовать, и как раз этот союз позволяет нам сделать это: «в силу этого союза и по его образцу…» Наконец, в Боге, в самом союзе с Богом найдём мы наш союз с людьми.

2. Схоластика, неосхоластика и прочие неорационализмы