Чудачка для пианиста

Малинка повернулась на стуле, запутав меня в своих волосах, и обняла, сомкнув за спиной руки. Уткнулась лбом в живот, вызывая жуткий голодный трепет чуть ниже, и прошептала:

— Очень хочу, но…

— Что-то не так? — я осторожно высвободил кисть и накрутил на палец гибкий локон. Мне сейчас хотелось совсем не есть, и Настя это чувствовала грудью, но упорно делала вид, что не замечает.

— Я совсем не умею готовить, — Настя прикрыла глаза и закусила губу. — Так что жена из меня никудышная.

Я хмыкнул и пересчитал веснушки на аккуратном носике, еле касаясь указательным пальцем. Это сказанное «Жена» затащило меня на несколько мгновений в неудачную женитьбу, подкинуло образ Ирины, а я гнал его в шею и старался не оттолкнуть Настю из-за старых обид.

Прошлое оставим прошлому.

— Думаешь, я идеальный? — проговорил неуверенно.

— Похоже на то, — Настя немного отодвинулась, обвела комнату взглядом, но руки не расцепила, отчего по спине растекалась горячая лава от ее прикосновений. — Здесь стерильно чисто, даже боюсь вторгаться в твой утонченный мир со своим хаосом, — Малинка процарапала по спине ноготками, сверху вниз, заставив меня немного выгнуться и ошалеть от неожиданности и остроты. Она это делает неосознанно или коварно заманивает меня в свои сети?

Нужно отвлечься, нельзя спешить. Я не хочу ее испугать своим нажимом и нетерпимостью.

— Я просто дома почти не бываю, вот порядок и держится, — собрал ее волосы в пучок и переложил на одну сторону. Наклонился, чтобы поцеловать в плечо, втянуть свежий запах, а Настя низко проворчала:

— Ты врешь, Гроза.

— Так заметно? — выдохнул.

— Аха, — Настя захихикала, стоило мне коснуться ее кожи губами. Гладкой и молочно-кремовой, будто глазурь.

— Ты, главное, постель по утрам заправляй, остальное не так важно.

Она отклонила голову, позволяя поцеловать выше, под ушком, по ее коже рассыпались мелкие бусинки мурашек, а я разогревался круче чайника. Негодница. Как тут удержишься от соблазна?

— За что ж ты с постелью так? — чуть охрипшим голосом спросила Настя. Тонкие руки поднялись снова к лопаткам и поплыли на грудь. По мышцам прокатилась электрическая волна, а в паху зазвенело от возбуждения. Девушка потянулась ко мне, позволяя зажать себя между ног, а потом тихо засмеялась и опустила ладони на живот и ниже. И еще… — Я люблю поваляться до последнего, — и пробежала пальчиками поверх ткани спортивных.

— Малинка… Я сейчас разорвусь на куски, и ты останешься голодная.

Она приподняла брови домиком и состроила обиженную мордочку.

— Врач же разрешила.

Я захрипел от ее сладких прикосновений, которые бродили по краю, но не касались плотно. Будто она ждала разрешения. Захватив ладонями румяные щеки Насти, потянул вверх, заставляя смотреть в глаза. Она улыбалась и щурилась.

— Разрешила голодать? — хрипло спросил и наклонился. Юркие пальчики забрались в спортивки и захватили меня в кольцо. Я жарко выдохнул ей в губы и добавил: — Чайник подождет…

Потянул ее под мышки и подтолкнул Настю к кровати. Зарычал, когда тронул застежку облегающих джинсов.

— Сколько здесь пуговиц? А-а-а…

— А ты думал, что все получишь легко?

— Хотелось бы.

Са-а-аш, — Настя выгнула спину и не удержала руки на моей шее, когда я подтянул ее облегающую майку, вздернул лифчик наверх и накрыл губами грудь. — Зачем холостяку такая огромная кровать? — голос сел, а пальцы вжались в подголовник кровати.

Я прикусил сосок сильней, Настя заерзалась и зашипела, как кошка.

— Нечестно, — засмеялась сквозь стон.

— Нечестно носить джинсы, которые без сто грамм не расстегнешь.

Прохладные нежные пальцы пробрались снова на плечи и заплелись в моих волосах.

— Я бы помогла, но ты не ответил, — и хитрый прищур спрятал синеву глаз.

— Люблю раскидывать ноги, когда сплю, а еще чувствовать простор, — я тоже прищурился из-под челки, поласкал языком набухшую вершину и собирал ладонями трепет ее тела. — Или ты подумала, что я тут оргии устраиваю?

— Да кто тебя знает, — почти шепотом ответила Настя и, когда я обвел по ареоле кончиком языка, а ладонью сжал вторую грудь, сильно впилась пальцами в мои волосы и потянула на себя.

Боль и сладкий пожар толкали к ней навстречу, пуговицы тяжело выскальзывали из тугой ткани — я даже вспотел, но на последней возликовал и окунулся в сладко-пряный запах завитушек внизу живота. Тонкое кружево белья едва прикрывало самое интересное.

— Можно я тебе кое-что скажу? — прошептал, приподнимая упругие бедра и стаскивая джинсы.

Настя кивнула, глядя из-под полуопущенных густых ресниц. Подушку накрыло волнами ее русо-медовых волос.

— Я охренеть как тебя хочу…

Она раскрыла немного ноги и подняла их выше, ловко подцепила пальчиками резинку моих спортивок и потащила вниз.

— Еще скажи…