Чудачка для пианиста

— Настя, это какое-то помешательство. Я думал о тебе каждый день после той ночи, — мне хотелось ей признаться. Она застыла, превратилась в слух, а на глазах появился знакомый восхищенный глянец. — Да что там! Я думал о тебе каждую минуту, каждую секунду. Ты меня с ума свела. Я тобой был пьян, а не от вина, — потянул майку вверх, девушка поднялась мне навстречу и закинула над головой руки, позволяя стащить одежду. Пока Малинка была в плену белоснежной ткани, я добрался до ее губ и, скользнув языком по нижней, толкнулся в рот и переплел наше дыхание.

Глава 46. Саша

Вы ищете баланс в своей жизни? Вы подбираете правильные звуки, чтобы сделать каждый прожитый день гармоничным и слаженным? Чтобы он звучал идеально?

Уверены, что вам не нужен сладкий и умопомрачительный хаос, и стоит стремиться к полному порядку?

Я ни в чем теперь не уверен.

Настя — мой личный атомный взрыв.

Неожиданный.

Нужный.

Она засмеялась, как тогда в Новогоднюю ночь, открыто и светло. Откинулась на подушку и резко затихла, когда я потащил ее трусики, скользя по нежной коже.

— Гроза… ты не сыграл мне, — приподнявшись над постелью она выгнулась от моих прикосновений и ласково перебежала по плечам вниз, замерев пальчиками на кистях.

— Ты мой инструмент, и мне нравится музыка твоего тела. Пой еще, Малинка. Пой, — я добрался до горячей влаги и скользнул ладонью вдоль лепестков.

Настя до хруста сжала ткань простыни и крепко прижала ко мне ноги. Закинула их выше и сомкнула на пояснице стопы, заставляя податься к ней ближе, почти коснуться сладко-желанного своей налитостью. Она это делала так непринужденно, так умело, что меня мучила странная ревность к ее прошлым мужчинам. Я не знал, как выплеснуть всю палитру эмоций, как заставить мысли молчать, они накатывали с ошеломляющими волнами страсти и похоти.

Она не говорила ничего обо мне, не признавалась в своих чувствах, будто я для нее просто очередной ухажер, просто случайное приятное приключение. Это было немного больно, но в ее глазах было столько другой правды, что я не смел сомневаться. Ей просто страшно, так же, как и мне. Страшно идти дальше, страшно обжечься и обмануться. Маленькая и беззащитная девочка в моих руках.

Под пальцами туго пульсировала ее плоть. Я качался на протяжных стонах и подлетал на интимных всхлипах. Глотал каждый звук и заплетал его в свою душу, стараясь не упустить ничего важного.

— Саша-а-а… — мягко прошептала Малинка, сжавшись от моих плавных движений внутри. — Я еле держусь. Пожалуйста…

Ее пальчики скользнули по моему подбородку и погладили щеки.

— Я тебя хочу, Гроза… — одними губами.

Я осторожно подвинулся ближе и, наперев совсем чуть-чуть пальцами, освободил руку. Настя помогала бедрами, раскрывалась навстречу, а я откровенно дурел от ее запаха и открытости. Не бывает вот таких чудес, не со мной. В чем подвох?

Кровь вливалась в вены вязким ядом. Я дышал через раз, наклоняясь ниже и толкаясь глубже. Было в этом что-то особенное. Настоящее. Осознавать, что там в глубине ее тела зарождается новая жизнь — это не просто сказка, а моя сказка, которую я не заслужил. Может, это счастье не мое?

— Саша, — Настя взяла в ладони мое лицо и тихо прошептала: — Скажи, что я не сплю.

— Малинка…

Я чуть ускорил толчки, отчего девушка откинулась на подушку и приняла темп. Она сладко стонала и сильно изгибалась, а мне хотелось быстрее и мощнее.

— Смелей, Гроза… — Настя снова закинула ноги мне на бедра и вжала меня в себя до предела.

— Я просто еле держусь, малыш, — придерживаясь на руках, я нависал над ней, как гора, способная ее раздавить. Или защитить?

— Не держись. Давай же! — ее голос лопался на звонкие призвуки сопрано, будто опытный гитарист играет эту музыку одними флажолетами.

И я отпустил себя. Широкими и высокими волнами нас понесло течением музыкальной-шальной страсти, моря любви для двоих. Ввысь. Ввысь. Выше. Выше. Глубже. Глубже.

О, да…

Настя впилась ногтями в мои плечи и, высоко вскрикнув, вбросила в мою кровь новую порцию сладкого удовольствия. Пульсирующая теснота так свела меня с ума, что последние несколько секунд я не соображал, что творю. Просто напирал, ритмично, забираясь на самый пик моего личного Счастья.

Малинка подтянулась и в последний миг до оргазма прошептала:

— Мне кажется, что я тебя люблю…

И я треснул. Дал расщелину, покрылся мелкими дорожками и веточками, распустился мощной звуковой волной по Вселенной и раскрошился сиплым хрипом.

Когда первая пульсация стихла, я понял, что сжимал бедра Малинки слишком сильно, а она терпела. В глазах с глубоководной синевой стояли слезы.

— Прости… Я сделал тебе больно. Прости, пожалуйста.

Она замотала головой и спрятала лицо у меня на плече, засопев сильней.

Я хотел отстраниться, но она не позволила, вцепилась в плечи руками.

— Побудь еще во мне. Не покидай… Так приятно тебя чувствовать.