Чудовище 4 (СИ)

Он сошёл с ложа, такой же нагой, как и она, и приблизившись к столу, пристроился в кресло напротив неё.

— Моя любимая, — произнёс он.

Она спешно пережевала то, что у неё оказалось во рту и ответила:

— Мой любимый. Но послушай, — она чуть наклонила голову вбок, почти по-детски, — ведь я до сих пор не знаю твоего имени. Как тебя зовут, господи, бог деревьев?

Он пристально посмотрел на неё большими глазами, в которых всё так же пребывала непонятная ей грусть:

— Я из новых богов, я появился совсем недавно в этом мире и не успел решить, какое имя будет у меня. Если хочешь, дай мне имя. Назови меня так, каким ты меня видишь.

Она задумалась ненадолго, почесав переносицу.

— Самое лучшее, что может быть в мужчине — это сила, — наконец, заговорила она, — и самое худшее — слабость. Сила — это достоинство мужчины. Сила его тела, ума, духа. Сильный мужчина — прекрасен, а слабый жалок. Пусть твоё имя будет Али — Могучий. Это же слово означает и силу бога. Пусть твоё имя означает силу.

— Значит, моё имя — Али, — наконец, улыбнулся тот, кто прежде был Лиром.

Ялли улыбнулась в ответ. Её собственное имя также соответствовало ей, оно означало — Куколка. Так назвала её мать после рождения, как будто предвидела, как оно подойдёт дочери.

— С этим именем ты продолжишь свой вечный путь бога, — сказала она. — Но, конечно, не со мной. Я ведь смертная. Я не смогу жить вечно. Да и то, это ещё не всё. Тело у меня несовершенное, ещё несколько лет юности и молодости — и начну стареть. А может, ещё здоровье подведёт. Мало ли смертных женщин старели и умирали раньше времени? Так что, господи, видимо, ты напрасно выбрал в возлюбленные смертную.

— Любовь себе не выбирают, — возразил тот, кто прежде был Лиром, а теперь был наречён Али, — любовь сама всё решает, даже за богов. Но ты не бойся ни старости, ни болезней. Это пища, которую ты сейчас ела, воздух этого места, мои ласки, объятия, то, что я входил в тебя — всё окажет действие и ты не состаришься и болезни не одолеют тебя. Это мой подарок тебе.

— Но бессмертной ведь я всё равно не стану? И мы потеряем друг друга?

— Я найду тебя в другом воплощении, ты никуда от меня не денешься, — улыбнулся Али, и отодвинувшись в кресле от стола, протянул к ней руки. — Иди ко мне, малышка.

Ялли уронила на стол кусок лепёшки, что держала в руках, поднялась в кресла и, оббежав стол, прыгнула к нему на колени.

========== Глава 6. Клятва и расставание. Эльга терпит… ==========

Далее следовало всё так, как нужно: Ялли превратилась в «сладкую липучку», постоянно обнимавшую, ласкавшую, целовавшую и её возлюбленного это вполне устраивало.

Если бы не тягостное знание о том, что после того, как она зачнёт от него ребёнка, придёт время расставания… Как надолго?

Но она была не обременена знаниями и поэтому пребывала в состоянии безграничного счастья. Она вела себя, как озорной ребёнок, ничто не воспринимавший всерьёз. Правда, даже при всём своём легкомысленном поведении она не могла не заметить, что в глазах Али таилась какая-то непонятная ей грусть. Когда она решилась спросить его об этом, он ответил полушуткой:

— Что поделать, моя любимая, дерево — меланхоличная стихия.

Так прошло дней десять и печальные знания донесли ему: Ялли была беременна. Ему было горько и тоскливо, а она, наслаждаясь благим неведением, по-прежнему веселилась, доходя даже до детских дурачеств.

— Хоть бы ты боялась меня, — не выдержал он, глядя на неё пристально неизменно печальными глазами.

— Я боюсь, боюсь тебя, господи! — не унималась она в озорстве, сидя на ложе и кланяясь ему.

— Ты должна бояться меня так, как жена боится мужа.

— Хорошо, я буду бояться тебя, как жена мужа и с большой радостью! — она широко улыбалась и глаза её горели шальным огнём.

— И ты будешь слушаться меня?

— Конечно! Даже если прикажешь бегать по потолку! — она хихикнула.

— Ну, такие глупости мне приказывать тебе ни к чему, — серьёзно ответил он. — Но я хочу, чтобы ты дала мне две клятвы.

— Хоть тысячу!

— Мне нужно всего две, они очень важны. Иди ко мне! — он протянул к ней руки.

Она подползла к нему на ложе и прижалась щекой к его груди, ласкаясь. Он взял её правую руку и приложил её ладонь к её животу.

— Вот так поклянись мне, — промолвил он, — что в этом воплощении и в дальнейших ты станешь избегать совершать зло, преступления и несправедливость.

Ялли удивлённо подняла на него расширенные глаза.

— Вот так клятва! — удивилась она. — Почему ты хочешь, чтобы я дала её? Разве ты сомневаешься во мне, что я могла бы совершить зло, преступления или несправедливость? По-моему, я и то, о чём ты попросил меня поклясться — понятия несовместимые.

— Ты веришь мне? — спросил он, заглядывая ей в глаза.

— Конечно!

— Тогда поклянись.

Ялли пожала плечами и поклялась.

Он снова взял её руку и прижал её ладонь повыше живота, слева.

— А теперь, Ялли, поклянись, что ты отдашь мне и только мне своё сердце.

— Оно уже твоё! — она явно снова начинала дурачиться.