Чуха

В состоянии перехода всегда тянет чем-нибудь заняться. Да, абсолютное большинство корпит за расшифровкой, гоняет компы и напрягает извилины. Некоторые, но таких очень немного, начинают все время есть, прилетая иногда натуральными колобками. А кому с талантами повезло, те пишут картины или сочиняют музыку. В общем, любой ищет себе занятие. При этом, сколько бы ученые ни доказывали, что весь внепространственный математический фарш не порождает ничего страшнее скуки, каждый пилот был уверен, что его хобби — влияние перехода. Потому-то, едва все угомонилось, Матвей тут же вывел на экран программу и принялся за расшифровку. Сопоставлял элементы, находил закономерности, и никак не получалось избавиться от ощущения бессмысленности дела. Карим как-то заставил усомниться. Что это может быть? Матвей вывел на передний план символы и фразу: "Он пришел домой издалека сквозь пространство и время". То, что время появления этой фразы и остальных символов совпадают, — проверили уже давным-давно. А вот сами иероглифы по стилю написания похожи, но вовсе не идентичны остальным. Пилот совсем убрал предыдущие изыскания и сосредоточился на этом, переведенном и разложенным Соголовичем буквально по полочкам предложении. "Он". Да, могло быть и имя собственное, но сути не меняло. Речь о ком-то, несомненно. Домой? Пожалуй. Символ пространства в кольце, ограниченном со всех сторон отрезками. Список толкований фраз оказался весьма внушительным. И вариантов переводов получалось немало. В списке нашлись и три расшифровки от Аверина — своеобразный рекорд: редко кому удавалось начертать свое имя даже под двумя. Но как ни прикидывай, все крутились вокруг одного и того же. Кто-то словно специально оставил такие ключи, чтобы смысл оставался примерно одинаковым. Вернувшийся… "Кто-то смог вернуться…" — гласила одна из версий. Но галерея не вела к гробнице или к сокровищам. Она просто заканчивалась тупиком. И вокруг была скала, как бы ее ни изучали. Что могло значить изображенное на стенах? Кто-то предполагал — история. Кому-то пришло в голову, что это музыка. Цвета, тональности, математические формулы… Версий проверялось немало. Некоторые столь бредовые, что даже не имело смысла их повторять. Периодически находились романтики, кто пытался проиграть символы, проводя по выбоинам камертоном. И ведь находили созвучия! Даже потом симфонии писали по мотивам. Но символы стояли намертво, оберегая свою тайну. И вот теперь Аверин понял, понимаете ли, зачем они нужны.

Тренькнул сигнал вызова от Карима. Матвей вздрогнул и на всякий случай оглянулся. Вдруг кто сзади подслушивает мысли? Годы одиночества заставляют подсознание вытаскивать на свет всякую древнюю мистику. Но лучше так… Ходят слухи, что те, кому не удалось найти себе хобби, кончают жизнь на Сауле. В психиатрической клинике. Правда, это могло быть и просто слухами.

Матвей задумчиво поглядел на значок и скомандовал:

— Три-восемнадцать, прием.

— Здравствуйте, Матвей! Сидите над переводом?

— Приветствую, Карим! Есть немного. Вот, размышляю потихоньку, что там к чему.

— Вы не зайдете в гости? Скучно тут. Посидим, поговорим. Да! И Чуху прихватите.

— Вы уверены? Мы же его потом не найдем, если забьется куда-нибудь в уголок.

— Найдем! У меня есть биосканер здесь.

— А, хорошо, спасибо! Скоро будем!

Биосканер! Надо же! Хотя, если разобраться, штука для ксеноархеолога нелишняя. В древних артефактах запросто могли таиться какие-то организмы. И хоть оказалось, что враждебных человеку существ крайне мало, сбрасывать со счетов такую вероятность не стоило.

Жилой модуль оказался роскошным! Понятно, что цена его была неподъемной для торговца, например. И обычное-то жилье не многие могут позволить так обставить. Например, здесь вся мебель — из серебряного дерева с Корты. Даже статуэтка в палец высотой, что стояла над экраном "Стрижа", была подарена друзьями в складчину. "На лицензию" принято дарить что-то дорогое, но обязательно непрактичное. Суеверие. А уж на истукана этого древесины пошло всего ничего. А здесь вся мебель… Впрочем, Аверин — крупный ученый. Элита. Ему положено. Да и дерево это красивое, прочное и почти невесомое.

— Не смущайтесь! Я понимаю, что все выглядит богато, но модули простыми не делают. Вот и приходится жить в роскоши, — развел руками Карим. — Положите ежика на пол, наконец!

— А мебель он не попортит? Все же иглы металлические.

— Да черт с ней! Не молиться же на деревяшку, в самом деле. Садитесь, Матвей! Угощайтесь. Вот в вазочке конфеты. Это не синтезатор. И Чухе мы сейчас что-нибудь подберем. Он печенье ест?

— Наверняка.

— Отлично! У меня еще молоко осталось.

Заметив, что Матвей открыл было рот, чтобы возразить, Карим быстро сказал:

— Прокиснет же! А мне столько не выпить.