Чужая тень

Макеев. Это я продолжаю разговор, — в общем, неважно, — но скажите, как можно сейчас, в наше время, сидеть за одним своим делом, уткнувшись в него носом, и не волноваться по поводу всего, что происходит в мире? Вот вы были в Европе. Ведь мы же вошли туда как открытие, как новая планета, как что-то такое громадное, о чем раньше только догадывались. И вдруг разверзлись границы — и мы явились! Вы чувствовали там, что стоит за вами, или не чувствовали?

Лена. Конечно, чувствовала. (Пауза.) Правда, я была там всего только простым врачом, у которого всегда было очень много своих повседневных дел…

Макеев. Повседневные дела… Но врачом-то со своими повседневными делами где вы были? В армии, которая освободила человечество. Где вы последних раненых перевязывали? В Берлине. А? Вот вам ваша повседневность! (Остановившись, улыбаясь.) Я, наверное, кажусь вам очень шумным человеком?

Лена. Немножко.

Из кабинета выходит Трубников. Он внешне подчеркнуто холоден и спокоен, что свидетельствует у него о крайней степени взволнованности.

Трубников. Я скоро вернусь.

Ольга Александровна. Куда ты?

Трубников. В институт. Там есть срочное дело.

Ольга Александровна. Что-нибудь случилось?

Трубников. Потом. (Идет к двери.)

Ольга Александровна. Вызови хоть машину.

Трубников. Она уже здесь, ее выслали за мной. Я скоро вернусь. (Выходит.)

Лена. Неужели что-нибудь плохое с Рыжиком?

Ольга Александровна. С ним ничего не может быть, успокойся.

Лена. Нет, я не могу, я догоню отца. (Выбегает.)

Макеев. О чем речь? Что это за Рыжик?

Ольга Александровна. Рыжик — это Григорий Иванович Рыжов. Я тебе говорила, что он сейчас…

Макеев. Да. Я знаю. А что, есть причина для волнений?

Ольга Александровна. Я считаю, что нет.

Макеев. А Лена считает, что да?

Ольга Александровна. Нет, она тоже считает, что нет, но тем не менее волнуется.

Макеев. Любит?

Ольга Александровна. За те пять дней, что он там в изоляторе, мне показалось — да. Впрочем, они не виделись почти пять лет, и трудно сказать, что тут придуманное и что настоящее.

Макеев. Во всяком случае, выбежала она сейчас по-настоящему.

Лена(входя). Не догнала. Тетя Оля, что это может быть?

Звонок телефона.

Ольга Александровна(берет трубку). Да, да… Сколько?.. Да… Конечно… Хорошо. Посоветуемся. (Кладет трубку.) Это Сергей Александрович. Он сейчас приедет.

Лена. А что такое?

Ольга Александровна(колеблясь, смотрит на нее, потом говорит спокойно). Скрывать от тебя было бы глупо. У Григория Ивановича вдруг поднялась температура. Он убежден, что это — простое совпадение, но тем не менее к нему в изолятор нужно будет немедленно отправить врача. Отец хочет заехать и посоветоваться со мной, кого.

Общее молчание.

Боюсь, что он намеревается сделать это сам.

Макеев. А что, на твой взгляд, это будет неверно?

Ольга Александровна. Неверно.

Макеев. Почему?

Ольга Александровна. Потому что если на секунду предположить, что это чума, то это одинаковый риск для всякого врача, который будет там. Но если это совпадение, и он, находясь там, просто заболел чем-нибудь другим — что во сто крат вероятней, — то глупо, если его будет лечить Сергей Александрович, бактериолог, который тридцать лет, с университета, не лечил ни одного больного. (Лене.) Что ты на это скажешь?

Лена. Ничего.

Ольга Александровна. К сожалению, я не гожусь для этого тоже и по тем же причинам. Туда надо послать просто опытного лечащего врача. (Лене.) Верно?

Лена. Очень верно, я с тобой совершенно согласна. (Выходит из комнаты и быстро возвращается с маленьким чемоданчиком в руках.) Докторский чемоданчик я беру с собой, а полотенце и прочую мелочь я тебя попрошу собрать в мой желтый саквояж и до ночи прислать ко мне.

Ольга Александровна. Я имела в виду не тебя.

Лена. А я имела в виду себя. У тебя есть какие-нибудь причины возразить мне?

Ольга Александровна молчит.

Война сделала меня достаточно опытной. Через мои руки прошли тысячи больных. Будет еще один — человек, которого я люблю, которого я не пыталась увидеть, пока мне говорили: «Нельзя», и к которому сейчас пойду я, раз кто-то должен пойти.

Ольга Александровна. Подожди хоть отца.

Лена. Я спущусь вниз и подожду его в подъезде, а то он может отправить машину.

Ольга Александровна. Он не пустит тебя.