Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя

Слушая ее, мы сгораем от любопытства ― как бы узнать ее настоящее имя. В нашем страстном стремлении принадлежать ей лазейка для нашего внимания продолжает расти. Мы заметили, как она улетает в сентябре вместе с дикими гусями и туристами. Ее отсутствие ― знак изменения продолжительности светового дня, когда все вокруг купается в золоте, а на западном небосклоне луна занимает место солнца. Наши ноги начинают спрашивать о носках и мокасинах, и первые яблоки уже готовы к тому, чтобы их сорвали.

Вся эта близость с местом, где мы живем, проистекает от любопытства, являющегося приглашением волшебству открыться, когда наступит время. Однако если бы я сказала, что эта птица ― американский дрозд, распространенный на северо-западном тихоокеанском побережье Канады и улетающий на зимовку осенью, вдохновились бы вы такой поэтической хореографией жизни?

Отдавая должное уважение тому, что недоступно нам, мы сохраняем способность удивляться. И именно это удивление поддерживает наше чувство ответственности за вещи, которые находятся под нашим контролем. Это своего рода постепенное обучение требует от нас оставаться на своем месте, жить в течение всех времен года в близких отношениях с насиженным местом, так, чтобы познать его благоухание и характерные особенности, предпочтения и дары. В таком случае знание приобретается всей глубиной нашей приверженности. Мы можем неспешно приближаться к окружающим, уважая то, что является по своему существу непостижимым в самом центре нас всех.

Олицетворение двусмысленности

Сон учит нас быть любопытными, предлагая бесконечно много двусмысленностей. Хотя мы привыкли всегда смотреть в суть предметов, чтобы была ясность, сны действуют одновременно на нескольких уровнях, заставляя нас диверсифицировать наши точки зрения. Люди часто задают мне вопросы примерно следующего содержания: «Этот сон о моем конфликте с моим партнером или персонаж в моем сне ― аспект меня самого?» Но двусмысленность и отсутствие возможности встать на чью-либо сторону отвечает на альтернативные вопросы необычным, безальтернативным «Да».

Двусмысленность, или желание удержать одновременно под своим контролем сразу все перспективы, ― глубинная сущность компетенции снотворчества. Она учит нас, что истории многогранны, и по мере того, как мы начинаем лучше разбираться в них, у нас появляется способность удерживать все увеличивающееся число разнообразных перспектив здесь и сейчас.

В вышеприведенном примере вполне могло оказаться, что сон спровоцирован взаимодействием с вашим партнером наяву, но также вполне возможно, что он представляет аспект себя самой, с которой мы находимся в конфликте. Если мы считаем, что видим друг друга только через призму нашего восприятия, тогда различие каким-то образом пропадает.

Взрослый человек, прошедший через обряд инициации, учится выстоять во времена неопределенности, воплотить неоднозначность и оседлать парадокс. В сновидении умение сдерживать натиск противоположностей жизненно важно. Мы позволяем противоречиям обсуждать их мифические доводы до тех пор, пока парадокс сохраняется, ― то есть пока гармония не будет найдена. Пока у творческого третьего решения не возникнет возможность появиться.

Но нашей современности вскружили голову двойные стандарты: мы создаем и поддерживаем оппозицию в политике, религии, по расовым и гендерным признакам и, возможно, что самое коварное, в образовании. Мы начинаем обучать молодежь способам отчуждения с самого начала, преподавая им предметы, как отделиться друг от друга, обращая особое внимание на разделение по категориям. Эта тихая, вероломная форма Экзотизации ― «отчуждения от себя» ― взращивается в нашем мыслительном процессе. Мы учим, что, какой бы ни была наша внутренняя категория, она отличается от тех, а зачастую и превосходит, что находятся снаружи. Вся наша социально-экономическая система власти основывается на таком фракционном мышлении.

Вообразите образовательную систему, которая трактует все предметы не по отдельности, а как составляющие одно целое.

Увязывание предмета обсуждения с огромным единым целым создает «точку входа» для всех типов учеников. Так, например, читая детские сказки, мы одновременно знакомимся с изображением образов и практикуемся в этом; знакомимся с переплетом книги на тактильном уровне; мы узнаем о том, что дерево должно вырасти, прежде чем из него сделают бумагу, на которой напишут текст сказки; и изучаем, какое влияние на окружающий лес может оказать вырубка всего лишь одного дерева; затем сами сажаем дерево и осознаем, как трудно его вырастить; и мы распеваем песни, чтобы помочь нашим саженцам быстрее пустить корни.