Чужие дороги

Ломать человека — это высокое искусство, которое не стоит поганить всякими неприязнями, ненавистями и прочим душевным мусором. Это надо делать методично и монотонно, тогда все получится. К каждому надо подбирать свой ключик, к каждому своя методика, свой подход, одного можно сломать быстро, другого надо гнуть медленно, кого-то расшатывать, кого-то сломать одним ударом.

■ Все очень индивидуально.

Главное — сохранять спокойствие и отслеживать все реакции клиента, вплоть до самых отвратительных.

И Гардрен знал, о чем говорил.

Доводилось...

Ох, доводилось.

Жрецы Холоша иногда занимаются жертвоприношениями. А иногда — восстанавливают справедливость. Бывало у Брана всякое... его рекордом было два месяца. Два месяца, в течение которых умирал... человек?

Нет.

Мразь, которая налетела на прибрежный поселок вир- ман, разграбила его, подожгла, убила всех и трусливо удрала.

Нечисть. Нелюдь.

Остались живые свидетели, негодяев нашли и привезли на Бирму — кого смогли довезти живьем. И те позавидовали мертвым. С Альденом, конечно, ничего такого делать не стоит — пока.

Сегодня он вообще не сделал ничего сложного. Какие тут могут быть трудности?

Пройти в особняк, который охраняется с двух сторон — авестерцами и ативернцами. Причем, вторые его не только пропустили, еще и посты авестерцев указали.

Бран и прошел мимо.

В доме оглушил дворецкого и связал, положил под лестницу так, чтобы не сразу нашли. Легко разминулся со слугами, которые уже отправились спать, в большинстве своем. И отправился в спальню посла.

Если пережать жилу на шее — легко перевести сон в беспамятство. Пару секунд, но больше и не нужно, чтобы–привязать человека и сунуть кляп. И вскорости начать его будить.

А потом — ломать.

Бран не шутил, он не просто мог проделать все обещанное, он готов был это проделать.

И авестерец поплыл.

Обделался... вот эта часть для Брана была самой неприятной, ну почему люди такие слабаки? Вечно они норовят испортить воздух, хоть ты нос затыкай.

Бран и затыкал бы, но ужас, который гундосит?

Нет, не вяжется.

Он должен внушать ужас, а не смех, это несовместимо.

Придется потерпеть и понюхать.

Брани терпел.

И спокойно, методично доводил авестерца до того состояния, когда страх преодолеет все запреты. И можно будет начать задавать вопросы... почти уже.

Вот-вот...

И Альден дрогнул.

Сломался и «поплыл», как то самое, которое не тонет. Но Бран не осуждал клиента, он слишком хорошо знал свои возможности и способности. Рано или поздно он сломал бы любого.

Бран задавал вопросы и мрачнел.

Плохо, очень плохо.... И как теперь доложить Ричарду?

А докладывать придется, никуда не денешься. И калечить этого хорька нельзя, он должен быть целым и невредимым. .Лне стоит слишком рано ссориться с Авестером. Всему свое время.

Так что Бран снова пережал жилу на шее графа, борясь с желанием подержать пальцы подольше — чтобы временный сон перешел в вечный.

Но — ладно.–

Всему свое время, будет и время поквитаться. Бран дал себе это обещание — и ушел.

Тихо, спокойно, травинки лишней не шевельнув, раз- - вязав на прощание Горацио и хозяйственно забрав с собой и веревку, и кляп...

О ночном визите Горацио Альдену напомнил только болезненный порез. На шее, по линии волос, по груди...

И почему-то граф никуда не побежал жаловаться. Никуда.

Чего уж там, у самого рыло в пуху по самый затылок. Не убили — и на том спасибо... хотя могут еще и убить.

Увы, сбегать тоже было нельзя...

«Добрую» память и бессонницу Бран авестерцу обеспечил.

❖ ❖ ❖

Ричард почти и не спал.

Только-только уснул, а его уже трогает за плечо личный камердинер.

— Что, что-то...

— Господин Гардрена...

Ричард поднял руку, останавливая остальную речь, накинул халат на ночную рубаху — и вышел из спальни.

Бран сидел в кабинете, чистил ноготь кинжалом и ждал. При виде Ричарда он поднялся, механически выполнил поклон, но было видно, что душу он в это действие не вкладывает.

Ни раболепия тебе, ни подобострастия, ни трепета душевного — король, среди ночи, ради тебя голову от подушки оторвал, а у тебя никакой восторженности!

Но Ричарду это и не требовалось.

Придворных подлиз и подобострастных челядинцев у него целый дворец бегает. А люди, которые способны делать дело, не размениваясь на страдания, стенания и про–чие душевные поллюции, крайне редки. Их беречь надо, ценить и главное — им это показывать. Чтобы знали. Чтобы служили с радостью.

Хотя какой там слуга из жреца Холоша?

Соратник, друг, но не слуга. Служит он только своему богу. И это тоже ценно. Слуг — много. Сподвижников — мало. Особенно тех, которым можно доверять, пусть и до определенного предела.

— Итак?

— Все плохо, ваше...

— Бран, говори без титулов. Ты муж моей сестры, не стоит об этом забывать.

Бран усмехнулся. Кинжал словно растворился в его руках, и Ричард лишний раз подумал, что Анжелине повезло.

— Не сразу получается перестроиться. На Бирме было проще.

— Да, на Бирме было проще, — согласился Ричард. — Но мне отсюда хода нет.

— Соболезную.

— Альдонай с ними, с соболезнованиями. Что ты узнал?

— Ничего хорошего, Ричард.

Его величество уселся за стол, плеснул себе вина, подумал, налил Брану воды.