converted file c4f5bee8

воздухе на одном и том же месте, и не осталось и следа от его былого достоинства. Вот Эдвард,

бесстрашный, беззрассудный, бешенный воин: когда он пролетает мимо, Эксферд видит, что по

его штанам расползлось темное мокрое пятно, и ветер, издеваясь, бросает старому графу в лицо

едкий запах мочи. Вот Эскель, изогнутый колесом: ветер играется с ним, как с мячиком, заставляя

быстро летать по воздуху, сшибая всех, кто попадается на пути. Вот, Рихарт, младший — ветер

пронес его совсем рядом с Эксфердом, и сапог сына едва не угодил графу в голову. Вот его дочери

—   Ада,   Сюзанна,   Марта,   Гельхетта.   Вот   жены   сыновей   и   мужья   дочерей   Эксферда.   Вот   их

потомки — его внуки и правнуки. Эксферд не знает их имен, или знал когда-то, но сейчас забыл,

но он помнит их лица и видит, что здесь собраны все. Все, кроме...

— Звук, пожалуйста, — говорит ветер, и тишина исчезает, и небо над замком сотрясают

десятки   криков.   Плач,   вопли,   стенания.   Голоса   вернулись   к   ближним   Эксферда,   поскольку

единственный зритель прибыл, наконец, чтобы посмотреть спектакль, устроенный в его честь.

— Граф Эксферд, — продолжает ветер. — Я дам им крылья.

И он дает им крылья, и новые крики режут небо. Когда Эксферд понимает, что ветер делает

с ними, он едва успевает погасить рвущийся из горла крик. У Вольных Мореходов есть вид казни,

который называется «кровавый орел». Осуществляется казнь так: вдоль позвоночника ломаются

кости и ребра через спину вытягиваются наружу. Ветер сделал с этими людьми то же самое. Они

продолжали летать рядом с Эксфердом, но уже в более «осмысленном» порядке. Никто больше не

кувыркался в воздухе, не скользил беспорядочно от одного края пространства, отведенного для их

55

полетов,   до   другого.   Ветер,   чтобы   придать   больше   достоверности   их   движениям,   заставил   их

вытащенные наружу кости мерно двигаться так, как будто это и в самом деле были крылья, с

помощью которых они смогли подняться на такую высоту.

Некоторые   умерли   сразу,   некоторые   какое-то   время   еще   жили.   Ветер   заставлял   их

двигаться все быстрее, в бешенном хороводе скользить друг за другом. Сюзанна и двое ее детей

упали   вниз   и   разбились,   за   ними   последовало   несколько   слуг,   Марта   и   Эскель   ударились   о

крепостную стену, а Руарка и его жену ветер размазал по стене донжона. Эдвард врезался в перила

балкона. Короткое мгновение, пока он был еще жив, Эдвард смотрел на отца, потом зрачки его

закатились,   голова   откинулась   назад   и   он,   отпущенный   ветром,   соскользнул   вниз.   Несколько

человек,   и   в   их   числе   был   Рихарт,   столкнулись   в   воздухе   со   страшной   силой.   Позвонки   их

переломились, руки и ноги были выдраны из суставов, и, отделенные от тел, разлетелись во все

стороны вместе с брызгами крови и ошметками внутренностей.

Так или иначе, скоро умерли все, и у черного ветра больше не осталось игрушек. Граф

Эксферд   Леншальский   смотрел   с   балкона   вниз,   во   двор,   на   тела   своих   родственников,

перепутанных   с   телами   работников,   стражников   и   слуг,   и   ощущал…   облегчение.   Теперь   все.

Больше никого не осталось. Сейчас ветер убьет и его тоже, и весь этот кошмар закончится. Что его

ждет там, за вратами смерти? Ад? Райские кущи? Неважно. Об этом будем думать, уже оказавшись

на месте. Главное, что закончится здешний, земной ад.

Покончив с людьми, черный ветер, струясь вокруг, вне, перед Эксфердом, долго молчал.

Граф чувствовал, что чудовище разглядывает его. Казалось, ветер, размышляя о чем-то, не может

придти к определенному решению. Перемежающиеся потоки темного воздуха сливались, текли как

воск,   и   таяли,   исчезая,   принимая   какой-нибудь   иной   вид,   когда   глаз   тщился   различить   их

очертания.   Твердый  ветер,   мерцающий  мрак,   свет,   вывернутый  наизнанку   —  вот   на   что   была

похожа тьма наргантинлэ.

Итак, ураган наконец заговорил:

— Воля сменилась безумием, но результат один — ты защищен от меня, граф Эксферд

Леншальский.   Превосходно!   Я   оставляю   тебе   жизнь,   потому   что   в   полной   мере   не   смогу

насладиться твоей смертью. Живи, если сможешь.

И, зло хохоча, он исчез, растаял, растворился. Тьма влилась в тени замковых построек, в

черноту бойниц и окон, воздух снова стал чист и прозрачен, и солнце больно ударило в глаза

Эксферду. Он пошатнулся, но удержался и не упал.

Защищаясь от света, он поднес руку к лицу и почувствовал что-то влажное. На щеках, на

лбу, на подбородке. Он отнял ладонь — она была в крови. Чужой крови. Когда с немыслимой

скоростью столкнулись Рихарт и еще несколько человек, алые брызги, исторгнутые из их тел,

достигли и балкона. Рассматривая свои руки, граф заметил, что весь вымазан в красном.

Впрочем, заметив, он тут же об этом забыл. Стояла совершенная, мертвая тишина. Внизу,

во внутреннем дворе, вперемешку, будто сплетясь в сладострастных объятьях, покоились тела его

родственников и слуг. Почему-то это не трогало Эксферда. Реальность снова выскальзывала у него