Cure Te Ipsum (СИ)

Нори, несомненно, эти благие устремления одобрял, да и тиранил братца похлеще моего. Сам, гад, умудрялся исчезать, стоило мне только подумать о том, чтобы привлечь его к работе. Я вообще не уверена, что смогла добиться от него хоть какого-то мало-мальски результативного труда, но имитировал бурную деятельность он мастерски.

— Нори нельзя заставить работать, — поделился семейной бедой Ори, отдувавшийся за двоих, — еще никому не удалось…

Ну что ж, не будем биться в закрытую дверь. Назначив про себя Нори стражем склада, я просто смирилась с его бесцельным околачиванием возле трудолюбивого младшего брата, и на том и порешили.

Вообще, обстановка на складе оздоровилась с тех пор как убрали операционный стол и провели инвентаризацию. Правда, все равно было холодновато, это немного нарушало уют. Я утеплялась многослойными одеяниями и скоро стала напоминать вокзальную попрошайку. Кроссовки обещали долго жить, и нужно было найти сапоги. К гномам обратилась с опаской, памятуя об особом их отношении к подаркам:

— А вот юбку, которую мне брат Бофура подарил… можно считать намеком, как с Элей?

Гномы протестовали и пытались объяснить разницу. Вникнуть было тяжело.

Последнее слово всегда оставалось за Бофуром:

— Вот если бы он золото принес и горкой сложил — то да, это намек. Или если бы я сам тебе по монете за каждую перевязку в чулок опускал.

Я представила себе такую картину в родной больнице и долго смеялась. На Бофура вообще можно было приглашать, как на Петросяна. С каждым днем ему становилось лучше, и он все больше включался в общение, чем приятно скрашивал мою рутину. Правда, с тех пор, как рядом появились его друзья, ухаживать за собой мужчина мне не позволял и весьма рьяно подтягивал к груди одеяло, стоило в процессе зайти на склад.

— Я тебя видела не то что голым, а даже изнутри, — пыталась я ему втолковать, — можешь не прятаться!

— Когда ты меня видела голым — я тебя не видел, — ответно сообщал мне он.

Но гном не только веселил и хохмил. Руки у него были приделаны к нужному месту, и, едва оклемавшись, он уже пробовал работать. Выстругал мне за полчаса гребень, ложку, тарелку, и долго извинялся, что нет под рукой качественного материала, правильного ножа, идеального точильного камня…

— Я причесываюсь первый раз за неизмеримое количество времени, а ты! — и я вложила в волосы гребень, который даже был украшен незатейливым рисунком, — цены тебе нет, Бофур!

— А у вас делают только такие украшения, как на тебе? — полюбопытствовал окрыленный похвалой гном, — или посолиднее тоже?

— Посолиднее? Что ты имеешь в виду? — кроме колечек в ушах и одного более чем скромного серебряного браслета на мне не было ничего.

— Тебе нужны другие, — тоном железобетонной уверенности сообщил Бофур, — эти сделаны не для тебя. Чужие — это только металл.

— У нас вообще почти все украшения делаются массово. Они не для кого-то. Просто копии.

— Фу, гадость! — дружно возмутились гномы.

— Нет, Ларис, так нельзя, — мягко продолжил Бофур, поглаживая заготовку, что держал в руках, — в украшениях должна быть видна душа женщины. Вот закончим со всем этим — и такие тебе справим, ошалеешь.

От одного обещания можно было ошалеть. Гномы кивали, осуждая нравы моего мира. А Бофур все гладил кусок дерева в своих руках, делая это нарочито медленно и как-то… эротично? При этом иногда поглядывая на меня.

Выздоравливает мужик.

На тринадцатый день можно было официально признать: госпиталь состоялся. Мы бы пережили визит любой средиземной комиссии. Эльфы даже озаботились — внезапно! — организацией временной канализации в виде спонтанно разбросанных конструкций типа «деревенский сортир» вместо выгребных ям, которые, как заминированные рвы, отделяли нас от стоянки армий. Может, и не зря отделяли.

Направив на благое дело ассенизации нерадивую эсгаротскую молодежь, искавшую лучшей жизни, сами остроухие пытались привить свои представления о гигиене, раздавая всем подряд вполне приличное мыло и намереваясь внедрить мытьё рук перед едой. Смысла в этом массовом мероприятии было немного, ведь воду в основном доставляли из озера, которым в качестве канализации — причем, постоянной — пользовался целый город. Боюсь, я не смогла бы так спокойно попивать свой травяной чай, если бы хоть раз увидела, что волны оставляют после отлива на берегах.

Три родника с чистой ключевой водой после того, как некие бравые вояки в одном из них, подвыпив, моржевали, оцепили вооруженные эльфийские стражи: воду оттуда мы использовали для лечебных нужд. Пару раз я засекала поблизости без дела слонявшуюся Элю. Где она теперь брила ноги, осталось для меня тайной. Зато ее гардеробчик регулярно пополнялся. Так и подмывало намекнуть королю гномов о том, что он лишь крепче увязает со своими отдарками. Но Торин от услуг своей добровольной сиделки и традиционным способом пытался отказаться, тем более, что ему уже не требовалось снимать перед ней штаны дважды в день для обработок и перевязок. Однако уход все еще требовался его племяннику, а значит, никуда не девалась и Эля. Мне становилось жаль бедного Дубощита.