Curiositas. Любопытство

Первое животное – леопард, пантера или рысь, – «Проворная и вьющаяся… / Вся в ярких пятнах пестрого узора», как и олицетворяющие желание псы, в латинской традиции считается приближенной к Венере и потому в дантовском бестиарии служит аллегорией сладострастия, искушения, одолевающего нас в период юношеской снисходительности к себе. Второй, лев, наступающий «с подъятой гривой», «от голода рыча освирепело», – вовсе не бессменный спутник святого Марка: он символизирует гордыню, грех правителей, настигающий нас в зрелом возрасте. Третья – волчица.

И с ним волчица, чье худое тело,
Казалось, все алчбы в себе несет;
Немало душ из-за нее скорбело.

Меня сковал такой тяжелый гнет,

Перед ее стремящим ужас взглядом,
Что я утратил чаянье высот[395].

До сих пор в душе Данте сменяли друг друга надежда и страх: за зловещим лесом ему открывается умиротворяющий вид мерцающей горной вершины, картина погружения в морскую бездну завершается ощущением спасительного берега под ногами, ужас перед леопардом рождает интуитивную веру, будто в лучах зари встреча с диким зверем принесет благо. Но, повстречав волчицу, Данте чувствует, что пора оставить мысль о безмятежном восхождении на вершину горы. И потому, до появления Вергилия, который покажет ему дорогу, поэт надежду утрачивает.

Если леопард олицетворяет прегрешения, связанные со снисходительностью к себе, а лев – с неразумием, то волчица – это алчность, тяготение к пустым вещам, погоня за земными благами вперед тех, что сулит нам небо. Тимофей, сподвижник Павла, писал, что «корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (1 Тим 6,10). На пути к спасению Данте рискует оказаться во власти этого алчного голода, искушающего, возможно, не материальными выгодами, но все равно явлениями мирскими – славой, приходящей с богатством, признанием, подкрепленным размером имущества, любовью сограждан, – и эти тайные устремления увлекают поэта назад, к краю сумрачного леса, становясь столь тяжелой ношей, что ему кажется, будто надежда на духовное возвышение иссякла. Данте знает, что был повинен в других грехах – в свойственной молодым годам любвеобильности, заставившей его изменить памяти Беатриче и возжелать другую женщину; в повторяющихся изъявлениях гордыни, нескрываемой даже в разговорах с умершими, пока Беатриче не пристыдит его в райском саду. Однако грех, олицетворенный волчицей, опасен не только для самого поэта, но и для всего его окружения, если не сказать – для всего мира. И чтобы избежать опасности, Вергилий велит ему выбрать другую дорогу.

Волчица, от которой ты в слезах,
Всех восходящих гонит, утесняя,
И убивает на своих путях;

Она такая лютая и злая,

Что ненасытно будет голодна,
Вслед за едой еще сильней алкая[396].

Как же проявляется страшный грех алчности? Не бывает исключительных грехов: все они взаимосвязаны и питают друг друга. Избыток любви, предмет которой выбран ошибочно, приводит к жадности, а жадность – корень многих других пороков: скупости, стяжательства, мотовства, привычки пускать пыль в глаза, за которыми – злость на тех, кто мешает нам получить желаемое, и зависть к имеющим больше нас. Так что у греха, олицетворенного волчицей, много имен. Святой Фома Аквинский (неизменный источник дантовской морали), на этот раз цитируя святого Василия, пишет: «Не съеденный вами хлеб – это пища голодного; хранящийся про запас плащ – это одежда нагого; изгнившие без дела сандалии – это обувь босого, хранящиеся в сундуке ценности – это деньги нищего. Это вы несправедливы в той мере, в какой могли бы помочь». И добавляет, что алчность или корыстолюбие, с одной стороны, подразумевают нечестное овладение чужим имуществом и его удержание, то есть противятся законам справедливости, а с другой стороны, свидетельствуют о неуемной любви к богатству, которая заставляет подняться выше милосердия. Впрочем, Фома Аквинский учит, что если корыстолюбец бесповоротно отвергнет любовь к благам земным, превзошедшую любовь к Всевышнему, то грех из смертного станет простительным; и в заключение добавляет, что «вожделение денег есть помрачение души». Если гордыня – величайшее прегрешение перед Господом, то корыстолюбие – наибольший грех против всего человечества. Грех против Света[397].