Curiositas. Любопытство

Ее глаза усталые не в силах
смотреть, как прутья рассекают свет, —
кругом стена из прутьев опостылых,
за тысячами прутьев – мира нет.

Переступая мягко и упруго,

в пространстве узком мечется она —
танцует сила посредине круга,
в котором воля заворожена.

И лишь порой поднимется несмело

над глазом пленка тонкая, тогда
внезапно тишина пронзает тело
и гаснет в сердце без следа[204].

Как «завороженная воля» рильковской пантеры, как воля и упорство Леонарда, бунтарская воля Нимрода парализована проклятием немоты.

После встречи с Нимродом Вергилию и Данте предстоит увидеть Антея, одного из великанов, восставших против Зевса. Будучи сыном богов моря и земли, Антей черпал силу, соприкасаясь с материнской стихией, но был побежден Гераклом, который поднял его на руках и насмерть швырнул о землю. Вергилий обходится с Антеем совсем не так, как с Нимродом: обращается к великану с почтением и просит о помощи при спуске к девятому, последнему, кругу. В отличие от Беатриче, позволяющей себе лесть, Вергилий действует через подкуп: уговаривая Антея, он указывает на Данте со словами:

$$$$$$$$$$$$…он будет рад

Тебя опять прославить во вселенной;

Он жив и долгий век себе сулит,
Когда не будет призван в свет блаженный.

Вергилий сулит Антею дар владения речью, которым обладает Данте: телесная сила, утраченная великаном, будет восполнена силой языка, вместо общения в осязаемом пространстве ему дается общение во времени. Антей соглашается (даже в Аду нам остается некоторый выбор); далее Данте описывает, как он мощной рукой подхватил путников и «опустил в провал, / Где поглощен Иуда тьмой предельной / И Люцифер». А затем встал, «взнесясь подобно мачте корабельной»[205].

Образ Антея – мост, связующее начало, корабль, но в финальной песни «Ада» над происходящим не случайно символически нависает фигура Нимрода с его невразумительными речами: его появление предвещает встречу с Люцифером, князем тьмы, который решил возвыситься над искупительной силой Божественного Слова.

По иудейской легенде, Нимрод – потомок Хама, одного из сыновей Ноя. От отца он унаследовал одежды, которые Бог даровал Адаму и Еве перед изгнанием из Эдема; носивший их становился неуязвимым: звери и птицы склонялись перед Нимродом, и никто не мог победить его в бою. Одежды принесли ему процветание: полагая, что Нимрод наделен природной силой, люди сделали его своим царем. Не зная поражения в битвах, он покорял все новые земли, пока не стал единственным правителем на земле, первым смертным, обладавшим всеобъемлющей властью. Но дар развратил Нимрода, он начал поклоняться идолам, а позже потребовал, чтобы и ему тоже поклонялись. Он стал называться «Могущественнейшим охотником среди людей и зверей». Глядя на его святотатство, народ перестал верить в Бога и полагался на собственные силы и умения. Но и этого Нимроду было мало. Не довольствуясь завоеваниями на земле, он решил выстроить башню до небес, чтобы и высшие сферы объявить своими владениями. На строительство были наняты шестьсот тысяч верных ему мужчин и женщин: треть из них собирались пойти войной на Бога, еще треть предлагали установить в небесах идолов и поклоняться им, а остальные думали напасть на силы небесные с луками и копьями. Много лет ушло на строительство башни, достигшей таких высот, что строителю двенадцать месяцев приходилось карабкаться на ее вершину. Камни ценились превыше человеческой жизни: если падал строитель, этого никто не замечал, но если падал кирпич, все сокрушались, ведь на то, чтобы его заменить, уходил год. Женщинам не позволялось прерывать работу даже во время родов: они должны были производить на свет детей, занимаясь отливкой кирпичей, и, привязав их к себе пеленками, продолжать свой труд[206].

В Книге Бытия говорится: «И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город» (11, 5–8). Изложение ветхозаветных событий подразумевает, что строители Вавилонской башни знали свое дело, раз уж сам Господь спустился с небес полюбоваться на их труд. Незавершенная башня, как пишут толкователи Талмуда, была разрушена. Треть поглотила земля, еще треть уничтожил огонь, а последняя треть осталась стоять в руинах, на которые было наложено проклятие: любой, кто проходил мимо, забывал все, что когда-либо знал[207].